наблюдении, ну и все остальное. Вот так, – начальник негромко хлопнул по столу, привлекая внимание подчиненного, – круг твоих задач будет следующий. В спокойное время, которого бывает крайне мало, проводить регулярную профилактическую проверку ситуации вокруг действующих нелегалов, о чем они не должны знать. В критических ситуация, таких как провал или невыход нелегала на запланированную связь, сбор оперативной информации, прояснение ситуации и, по возможности, решение их проблем всеми доступными средствами. Дело рискованное, требующее внимательности, умения предвидеть опасность, так как со стороны противника возможна засада или ловушка. Уметь быстро просчитывать ситуацию и быстро принимать решения, вплоть до силовых. Обычному контрразведчику такого не потянуть. Поэтому ты, Матвей, со свободным знанием немецкого и четырехлетним опытом службы в спецназе ГРУ подходишь на эту должность. Ну а там посмотрим. Правда, отказаться у тебя возможности нет.

Таранов закурил очередную папиросу.

– Да я и не собираюсь. – Голос Саблина звучал уверенно.

– Тогда давай рассмотрим ситуацию, с которой недавно столкнулся наш коллега. Один из нелегалов внезапно перестал выходить на связь. У нас принято, что даже если сотрудник находится на консервации, время от времени он должен подавать сигналы, что с ним все в порядке. Так вот, таких знаков не стало. Твоя задача – выяснить, что произошло. Может, заболел человек, лежит в больнице, а может, что и похуже. Тебя отправляют прояснить ситуацию. Твои действия?

– Товарищ полковник, наверняка есть инструкции, как надо поступать в таких случаях.

– Есть. Но чаще всего их составляют теоретики, которые ни разу не были «в поле», кроме того, каждая такая ситуация уникальна и решение требуется уникальное.

– Что мне известно?

– Адрес, где он проживал в последнее время, и место работы. С чего начнешь? – Дмитрию Петровичу было важно понять, как новичок умеет анализировать ситуации с ограниченной информацией, насколько обоснованы его решения и степень риска.

– С места жительства. Сигналы опасности, надеюсь, оговорены?

– Конечно. Если открыта форточка на кухне его квартиры и штора задернута со стороны форточки, это значит «осторожно». Если с противоположной – «опасность». Сейчас форточка закрыта, шторы отдернуты.

– Сначала я бы понаблюдал, но первоначально проверил, есть ли за квартирой чужое наблюдение. Стационарные посты наблюдения – это автомобили с пассажирами, длительное время находящиеся поблизости. Чистильщики обуви, розничные торговцы. Влюбленные парочки на лавочках, надолго зависшие посетители в соседних кафе.

– Понятно. Выбрал бы точки контрнаблюдения и фиксировал. Хорошо. Дальше? Признаков опасности нет. – Хозяин кабинета достал очередную папиросу.

– Тогда надо идти.

Начальнику отдела импонировало то, что у Саблина был ровный и спокойный голос.

– Сам пойдешь?

– Нет, конечно. Постараюсь найти какого-нибудь мальца, чтобы за монетку, например, отнес письмо по адресу. Потом посмотрел бы, есть за ним наблюдение или нет.

– Хорошо. Усложняем. Никто дверь не открыл.

– Если признаков наблюдения за квартирой нет и гонца никто не пасет, то на рассвете пойду вскрывать его жилье. Но перед этим обязательно намечу пути для экстренного отхода, вплоть до силового прорыва. Если и там пусто, то после уведомления о своих шагах Центра буду обзванивать больницы и так далее.

– Допустим. Ты тайно проникаешь в квартиру, а там засада. Твои действия?

– Работаю под домушника. Узнал, что хозяин квартиры в отъезде, и решил поживиться.

– Но до сих пор ты не известен криминальной полиции.

– Мы про Германию говорим?

– Да.

– Так я раньше работал по квартирам в восточном секторе, но там народ небогатый, поэтому решил поискать воровского счастья здесь, на Западе. Так как ничего украсть не удалось и других эпизодов у меня нет, предполагаю, что скоро должны отпустить. Но прежде попытаюсь узнать, что с хозяином квартиры.

– Как?

– Буду требовать встречи с хозяином квартиры, чтобы он подтвердил, что ничего не пропало.

– Кто дал наводку на адрес?

– Мужик. Я его не знаю. Познакомились в пивной.

– Вот так просто он взял и рассказал тебе о пустующей квартире? – Скорость вопросов нарастала.

– Нет, конечно. Я ему долю должен отдать, как положено. – Матвею приходилось лихорадочно придумывать ответы и просчитывать возможные варианты развития ситуации.

– Где? Когда?

– Не гони, начальник. Давай обсудим, что я буду иметь, когда сдам наводчика. – Новичку удалось сбить темп допроса и перехватить на время инициативу.

– Понятно. Вполне убедительно. Какие варианты встречи с наводчиком можно предложить в такой ситуации, как думаешь?

– Честно, не знаю.

– Подумай, какие задачи можно решить, пообещав сдать мнимого наводчика?

– Запутать следователей, увести дознание в сторону от разведки, – начал медленно перечислять Саблин.

– Еще?

– Сбежать. Назвать место встречи и там попытаться улизнуть.

– Хорошо. Что это может быть за место?

– Там, где много людей, чтобы можно было затеряться. Вокзал, рынок, крупный ночной клуб.

– Ну что я могу сказать, – молодец! Только все это ты должен продумать заранее. Именно это и называется «создание легенды». Понял?

– Так точно, товарищ полковник.

Таранов снова закурил.

– В самом конце войны мне в СМЕРШ пришлось разбираться в одном деле. В фильтрационный лагерь доставили капитана из военной разведки. Он был заброшен в 1944 году в Польшу, в Краков, как руководитель группы. После неудачного приземления с парашютом попал в руки гестапо, но ему все-таки удалось бежать.

– Такое бывало? – заинтересовался новичок.

– Никогда. В моей практике – никогда. Если и выходили оттуда живыми, то только после перевербовки, – Дмитрий Петрович задумался и оптимистично добавил: – Собственно, как и от нас, из советской контрразведки. Так вот, как он объяснил свой побег. Ему удалось убедить следователя, что встреча со связным местного подполья состоится на рынке. Время, пароль, приметы якобы связного – все рассказал. Гестапо очень хотело получить выход на подполье. Его повезли на встречу, конечно, под усиленным наблюдением. Раз, другой – безрезультатно, а на третий – повезло. Началась облава, поднялась паника, капитан шмыгнул в толпу, сбросил приметный пиджак, сорвал с какого-то деда широкополую шляпу, закрывшую пол-лица, и толпа его вынесла мимо шпиков за ворота. Оттуда он ушел на явку, о которой умолчал на допросе в гестапо.

– Он что, сообщил об этом в Центр?

– Если бы тогда сообщил, то ответ из Центра был бы однозначный – ликвидировать. Он скрыл свой арест, выполнил важное задание, а когда вернулся, тогда и доложил.

– За что и попал на фильтр.

– А ты как хотел? Даже если бы у него не было такого приключения, по правилам контрразведки, после возвращения с задания разведчика обязательно проверяют – своеобразный карантин. Работа у нас с тобой, Матвей Степанович, такая. Именно ты, как сотрудник контрразведки, будешь проверять деятельность своих коллег там, за кордоном.

– А что с тем капитаном?

– Разобрались. Через два месяца после Победы отпустили из лагеря. Лет через двадцать, наверное, наградят.

Ветеран и новичок задумались, каждый о своем. Таранов выдержал паузу, обдумывая действия подчиненного.

– Хорошо. Только ты всегда должен помнить об осторожности. Если попадешься, вступиться за тебя будет некому. Ты ничей, никто. И сделать с тобой могут все, что захотят. Мы, конечно, ответим по своим каналам, но тебе легче от этого уже не будет.

Вернемся к Германии. До Восточного Берлина ты добираешься на поезде по советским документам. Там тебя встретят и отвезут на конспиративную квартиру. Документы запечатаешь в спецпакет и передашь генералу Великанову лично в руки. Хранить этот пакет он будет у себя в сейфе. Он передаст тебе документы прикрытия. Твое настоящее имя не будет знать никто.