Одолжишь лимузин? После того как улажу формальности с главами враждебных кланов, хочу устроить вечеринку в городе. Покутить, расслабиться, а то вдруг больше не представится такой возможности.

— Оля… Ты умом тронулась? Может, стоит назначить медицинское обследование и признать тебя невменяемой? Так хоть голову, бестолковую, сохранишь! С ума сошла⁈ Война в разломе? — Императрица едва слюной не подавилась, услышав моё безапелляционное заявление.

— Начинай продавать акции корпораций смертников, если хочешь остаться в плюсе. Скоро они весомо потеряют в цене. Через час соберётся совет, где я изложу требования. Бойня в Императорском разломе войдёт в историю Российской империи. Даже если я проиграю, то уйду красиво. Лимузин дашь?

— Забирай, вместе с Аничковым дворцом. Жалую с царственного плеча — за безумие и отвагу. Такой дуры, как ты, империя ещё не знала! Буду скорбеть по тебе все сорок дней! — Картинно всплеснув руками, императрица налила из декантера грамм сто пятьдесят коньяку и залпом осушила бокал.

— Есть ещё маленькая просьба, так, не просьба, а просьбочка… Не откажи в последнем желании идущей на смерть! — добавив пафоса в голос, потянулась за коньяком, но тут же получила по пальцам.

— Ты в учебном заведении. Штраф за распитие — десять тысяч золотых! Что ещё за просьба? Не наглей, княжна, мне и так придётся объясняться перед советом, с какой стати дворцовый комплекс перешёл в чужие руки!

— Я сделала для империи больше, чем весь сраный совет вместе взятый. Не надоело кормить дармоедов? Я бы на твоём месте…

— Ты не на моём месте! Не забывайся, Ольга! Самодержавие лишь формальность, тебе ли не знать! Невозможно управлять государством самолично, я обязана делегировать полномочия тем самым дармоедам, как ты выразилась! Говори, да не заговаривайся! — Зрачки Анны потемнели, выпустив чёрную как смоль ауру.

Эманации тёмной силы рванулись ко мне, но в нескольких сантиметрах от лица замерли, не решаясь атаковать.

— Трудно, наверное, сдерживать в себе такую мощь? — Цапнув пальцами одну из чёрных эфемерных лент, оттяпала приличный кусок.

Императрица, отшатнувшись, с ужасом уставилась на существо, что стояло подле неё. Из уголков пустых глазниц капля за каплей истекала рубиновая кровь, тут же формируясь в нечто невнятное. Спустя пару-тройку минут кроваво-красный бриллиант весом в три сотни карат опустился на протянутую ладонь.

Применив истинное зрение, с придиркой ювелира изучила каждую грань. Несмотря на то что мои деяния являлись экспромтом, камень народился безукоризненным. Идеальная чистота, интенсивный глубокий цвет. Даже в полумраке ректорского кабинета он искрился, словно уголёк.

Не обращая внимания на потерявшую дар речи самодержицу, сформировала из отреза тьмы простую, но элегантную оправу и затейливую цепочку в довесок. Остался финальный штрих. Напитав артефакт крови огромным количеством энергии, вдохнула в него жизнь поцелуем бездны.

— Да не смотри ты на меня как на врага народа, аура регенерирует в течение часа, ничего с тобой не случится. Держи отдарок за дворец. Второго такого не сыскать. Кровавое сердце защитит от любого посягательства, зачистив саму суть врага. Никакая сила его не остановит! Владей, Государыня! — Слова прозвучали как-то странно, будто голос был не моим.

Повернув голову, завидела отражение в огромном, висевшем на стене зеркале: из зазеркалья на меня взирало безглазое страхолюдно-милое создание. Некрасиво получилось: Анна Иоанновна стала очевидцем пришествия в мир подлинной личины. Надеюсь, её трусики остались сухими, иначе государыня не простит конфуза.

— Я предполагала, что ты не человек! Но кто же ты есть на самом деле? — Чернота улетучилась из голубых глаз самодержицы, будто и не было её.

Хотелось ответить что-то в стиле — Ахиллес, сын Пелея, но, удержавшись от шутейки, которую в этом мире могли и не понять, отделалась заученной фразой:

— Нагульная дочь Мораны, в Прави места не нашлось, в империю на передержку отправили. Русский подтянуть, веру в мамку вернуть да ренегатов наказать. Такая версия тебя устроит?

— Нет, не устроит! Байки свои оставь для черни, а я хочу знать правду! Кто ты? Демоница? — Страх начал мало-помалу выветриваться, а в голосе самодержицы прозвучали стальные, властные нотки.

Я и сама такая: если ссыкотно, делаю вид, что море по колено.

— Анна, ну откуда мне знать, кто я? Гульнула маменька по молодости лет, вот и уродилось то, что уродилось! С меня-то какой спрос? Держи артефакт и забудь, что видела. Померещилось тебе, после стакана коньяку!

Императрица, неуверенно приняв бриллиант, тут же повесила на шею.

Далее случилось странное, такого развития событий я не планировала. Камень вместе с цепочкой всосался в нежную белую кожу государыни. Анна, вскрикнув, повалилась без сознания. Не будь у меня прокачанных скилов, острая пробка хрустального декантера вошла бы аккурат в монаршую глазницу, а я бы отправилась на колесование.

Подхватив обмякшее тело, заозиралась по сторонам. Первичная реакция незадачливого убивца — отыскать место, куда бы понадёжней заховать труп. Ощутив на шее тёплое дыхание, перевела дух: жива, слава Моране! Не хочу на колесо страданий, мне ещё ворогам земельные участки наделять, по два с половиной метра на каждого!

Уложив Анну на кушетку, вытащила кисет с херотой. Ну нету у меня нюхательной соли, я же не падаю в обморок по поводу и без!

Сыпнув граммульку на миллион в хрустальный бокал с водой, влила прочищающий мозги напиток в рот императрицы. Глаза женщины тут же открылись, по зеницам прошла изморозь. Вот уж чудной эффект, у меня тоже так было?

Самодержицу скрючило, затем выгнуло дугой, и ноги сами пошли в пляс. Отжигала государыня недолго: поймала бесноватую на выходе из кабинета, где она пыталась головой проломить дубовую резную дверь. Кое-как стреножив брыкающееся тело, дождалась, пока херота