— Она требует, чтобы мы убрали липерболию, — с интонацией школьной ябеды пожаловался зеленоглазый. — И еще фонарем слепит!

— А я давно говорил, что твои забавы добром не закончатся. Дыры в параллельные миры надо заделывать, а не липерболии в них выращивать!

— Но плоды-то тебе нравились… они ж стоят как…

— А с этого места поподробнее, — влезла я в разговор, пытаясь, по-прежнему стоя на четвереньках, плечом отодвинуть стеллаж, чтобы протиснуться между ним и стеной. Эти двое обсуждали прибыль, которую получали за плоды, приносимые их липерболией, вскормленной моей собственностью! И пусть вещи потом возвращались в целости и сохранности, на время их исчезновения я страдала. — Мне полагается компенсация за моральный ущерб!

Глава 2

Зеленые глаза смущенно заморгали и попытались отползти в темноту, в то время как я, с фонарем в руках, пыхтя как обезумевший ежик, старательно протискивалась поближе к ним, шаря свободной ладонью по полу… И вдруг я ощутила под рукой пустоту, вздрогнула, качнулась, чувствуя, как колени тоже потеряли опору. Я так и не смогла втиснуться между стеной и стеллажом, зато умудрилась вползти в стену! В ту самую темноту, из которой на меня пялились глаза и доносились два мужских голоса.

Теперь в этой темноте очень отчетливо и громко звучал женский, мой…

— А-а-а-а!

Противное ощущение невесомости, отчаянные попытки извернуться, грохот упавшего фонарика, щиплющая острая боль в ладонях, оцарапанных о разлом в полу и стене. Я цеплялась за все, что попадалось мне на пути! Размахивала руками, как крыльями, пытаясь удержаться и вернуться в квартиру. В моих планах сегодня была уборка кабинета, а не падение в неизвестность, которое вот-вот закончится, раз фонарик уже… отжил…

— А-а-а!

— И незачем так орать! — Я ощутила, как меня подхватили под мышки и резко дернули вверх и вбок. Потом опустили на что-то ровное, усыпанное каким-то жестким и острым мусором.

— Надо было погибать молча, чтобы вас не беспокоить? — огрызнулась я, печально осознавая, что нащупала под собой детали своего фонарика. Наверное, я закинула его сюда, когда размахивала руками.

— Липерболия не дала бы тебе погибнуть, — хмыкнул скрывающийся в темноте мужчина. Похоже, таинственный Крон, потому что зеленые глаза светились заметно дальше, вернее глубже.

— Угу, она бы мною поиграла, а потом выкинула. — Негромко бурча, я медленно отползала от края, стараясь разглядеть хоть что-то в этой проклятой тьме.

— Твой иссохший труп, — с циничным спокойствием проинформировал меня мужчина. — Из живых она выпивает все соки, оставляет душу в бездне, а труп выбрасывает, как надоевшую игрушку.

— Как мило, — процедила я, вставая с пола. — А теперь верни меня обратно. — Раз они оба мне «тыкают», и невидимый собеседник, и глазастый, значит, мне тоже можно не изображать из себя аристократку в -цатом поколении.

— Не могу. — Судя по голосу, мужчина улыбался, причем отнюдь не сочувствующе. — Сначала очищу тебе память, а то ты слишком много услышала.

После этих слов… ну, что свет перед глазами померк, не скажешь, потому что и так было темно. Померкло сознание.

И вернулось оно ко мне спустя… ага… всего два часа. Не так уж надолго меня и вырубили. Не знаю, на что они там рассчитывали, но я отлично все помнила! И зеленые глаза, и липерболию, и то, что кто-то наживается за счет моих нервных клеток!

Для начала я почитала про крюки, крепежи, способы вязания узлов, выискивая то, что мне подойдет. Понятно, что по канату я спускаться не стану, даже из жадности и вредности. Значит, надо что-то более надежное, хотя бы веревочную лестницу. Цена вопроса — семь тысяч… Внутренняя жаба горемычно застонала и ласково положила лапки мне на шею, приготовившись душить, если дернусь. В качестве обманного маневра я ринулась выискивать нечто, на что можно было бы эту лестницу закрепить.

Жаба сжала лапки покрепче, намекая, что разгадала мою хитрость, и предложила проверить, вдруг нам вообще все это уже не надо. Может, Крон уже успел заделать дыру, чтобы лишить меня заслуженной компенсации за моральное потрясение, процентов с доходов от продажи плодов липерболии, а саму липерболию — доступа к моим вещам.

Поддавшись на провокацию, я оторвалась от ноута, встала и тут же чуть не села обратно. Перед глазами все поплыло, голова заболела, руки затряслись. Организм буквально вопил, что он не хочет проверять черные дыры, ему и тут хорошо. Обычно я прислушивалась к подобным намекам, даже работу в итоге выбрала такую, чтобы сидеть дома, никуда не ездить и много зарабатывать. Но тут я уперлась… рогом. И поперлась, точнее, поплелась к стеллажу.

В этот раз я посветила в щель фонариком от телефона и успела заметить испуганно моргнувшие зеленые глаза. А потом… Потом меня кто-то… что-то… нечто обвило за лодыжку и потянуло вниз с бешеной скоростью! Стукнув сначала о пол, потом о краешек стены, потом еще обо что-то, скорее всего о другой пол… потом… меня резко дернули вверх и поставили на ноги.

Хорошо, что вокруг темнота и я не могу оценить физический ущерб, нанесенный мне их липерболией. Но моральный… о, моральный потянет на оплату маленькой нефтяной компании! Или нефть сейчас не в моде?

Этот драный вьюн, пока меня тащил, успел стукнуть с размаха спиной, потом я проехалась по полу грудью, снова ободрала себе руки! И так разрывающаяся от боли голова пострадала из-за столкновения с краем стены… Нет, чернодырцы мне по гроб своей жизни должны будут!

— Почему ты так стремишься стать высушенным трупом? — В голосе мужчины, кроме ехидства, чувствовался намек на возмущение. Наверное, ему надоело меня ловить, понимаю.

— При чем тут труп? Я просто хотела убраться за стеллажом.

Мое недовольное бурчание вызвало странную реакцию. Крон удивился, словно это не он сам собирался зачистить мне память.

— Хочешь сказать, что ничего не помнишь?

— А что я должна помнить? — Войдя в роль, я даже взгляд недоуменный состроила. Конечно, в такой темноте этого никто не оценит, но играть надо так, чтобы сама себе верила, не то что зрители.

— Крон, похоже, у тебя получилось! — раздался у меня над ухом другой мужской голос, и, резко обернувшись, я разглядела светящиеся во тьме зеленые глаза. И все! Даже улыбка Чеширского Кота