учитель должен всё знать, а у Кейнана не было другого выхода, кроме как довериться Силе. А Эзра и этого не умел. Только много позже он понял, каким испытанием для Кейнана было взять ученика, как сильна была его готовность следовать воле Силы, когда он представления не имел, что делать с этой волей и как её воплотить. Но Кейнан был самым лучшим учителем, какого Эзра мог только представить, и он был готов стоять на этом насмерть. Эзре не нужны были уроки и наставления, это всё пришло потом, после того, как Кейнан дал ему то, в чём Эзра нуждался больше всего. Он не бросил его, не отвернулся, не оттолкнул. Что бы Эзра ни делал, Кейнан был рядом, без сомнений и колебаний, без оглядок и оговорок, просто был здесь. Он мог быть расстроен, зол, растерян, но никогда, ни на секунду он не позволил Эзре усомниться в себе, а если Эзра сам придумывал себе сомнения — развеивал их, без лжи или оправданий, честно, и признавая свои ошибки так легко, как будто… как будто это было легко!

Они все теперь были его друзьями, его семьёй, но Кейнан — это было другое. Чем больше Эзра учился, чем сильнее становился, чем лучше видел пути Силы, тем ближе они становились и тем отчётливей он чувствовал их отличие от других. Это не отдаляло его от остальной команды, нисколько, это просто делало его ещё ближе к Кейнану, а Кейнана — к нему. Они начинали понимать друг друга без слов, доверять друг другу безусловно, и впервые в жизни после потери родителей Эзра смотрел вперёд и знал, что есть тот, кто всегда стоит рядом, что бы ни было.

Потом было много чего, много приключений, и побед, и поражений, Эзра многому научился, и всегда Кейнан был рядом, всегда защищал его, всегда объяснял то, чего Эзра не мог понять, всегда утешал, когда казалось, что ничто уже не утешит. И в какой-то момент Эзра посмотрел на него и понял, что никого никогда в своей жизни так не любил. И никто никогда так не любил его, он смотрел в глаза Кейнана и видел это, знал, как свои собственные чувства. Кейнан тогда улыбнулся, на мгновение задержал ладонь на его плече, и отвернулся, а Эзра только смотрел ему в спину и тоже улыбался. Ну конечно, он тогда ещё не думал о том, какие сложности могут из всего этого вырасти. Ему в тот момент даже не пришло в голову, что джедаям в принципе не пристало какие-то там человеческие отношения иметь. Это уже потом он об этом задумался и крепко. Кейнан обладал неким ореолом целомудренной романтики, но вообще-то был взрослым человеком и уж, наверное, понимал, что к чему, а Эзра вырос на улице и вообще был далёк от высоких сфер. И к своим семнадцати годам прекрасно мог сказать, любит он кого-то, как Зеба, или как когда у него голова начинает кружиться, стоит подойти поближе. Кейнана он любил как всё на свете сразу, как саму жизнь, больше, чем её, и отлично сознавал, что в этой любви есть и желание всего того, что, возвращаясь к началу, джедаям не полагается. А очень похоже на то, что Кейнан это дурацкое правило замечательно помнил.

Одно время он даже ревновал его к Гере. Пока не понял, что они как брат и сестра. И всё равно иногда его задевало, что Кейнан любит кого-то почти так же сильно, как его, но он справился с этим. Кейнан его учил, и он не мог подвести своего учителя. Он должен быть настолько хорош, насколько и его мастер. И действительно, со временем эта ревность просто исчезла, перестала иметь значение. Эзра не знал, его ли это заслуга или дело в том, что любовь Кейнана не оставляла места сомнениям. Он ощущал её так сильно, что просто не мог сомневаться. Связь, существовавшая между ними, так окрепла за эти годы, что никакая сила не могла её разорвать.

Ещё раньше, в Храме джедаев, когда Эзра уходил на своё испытание, Кейнан спокойно сказал, что будет ждать здесь, среди останков мастеров, так и не дождавшихся своих учеников. «Ты доверишь мне свою жизнь?!» — спросил Эзра, потрясённый и напуганный таким доверием. «Ты же доверил мне учить тебя», — беззаботно ответил он. Он мог быть серьёзным, а мог в самый сложный момент быть весёлым, и почти всегда — спокойным. И это восхищало Эзру не меньше, чем всё остальное. Раз за разом с этой спокойной, весёлой улыбкой он доверял ему свою жизнь, а Эзра ему — свою. Пока в результате ученик не подвёл своего учителя.

Сила привела их на Малакор, в древний Храм ситхов. Привела найти то, что поможет победить инквизиторов, поможет победить самих ситхов раз и навсегда. И Эзра был захвачен желанием сделать это настолько, что забыл обо всём. У подножия Храма они разделились, Кейнан с Асокой погнались за инквизитором, и Эзра отпустил их, полагая, что отлично справится сам, всего-то — выбраться из катакомб, в катакомбы он что ли никогда не проваливался. И там, в тёмных переходах заброшенных руин, он встретил Мола — того, кого когда-то звали Дарт Мол и кто ждал своего часа, чтобы завладеть оружием Храма и уничтожить тех, кому когда-то служил. И Эзра поверил ему, сколько Кейнан ни предупреждал его об опасностях Тёмной стороны, когда Мол пообещал помочь открыть тайны ситхов — он поверил, когда Мол учил его использовать Тёмную сторону Силы — он слушался, и даже уже почти понимая, с кем имеет дело, увидев страх и недоверие в глазах Асоки и Кейнана, даже тогда он продолжал верить Молу, убедил Кейнана довериться ему, и конечно Кейнан сделал это, потому что Эзра сказал «верь мне». И этого было достаточно. Теперь он бы всё отдал, чтобы этого было мало. Потому что Мол обманул его, как и предупреждал Кейнан. Обернулся против них, и Эзры не было рядом, когда он напал на Кейнана и выжег ему глаза. Асока спасла Кейнана, но и её Эзра подвёл, из-за него она навсегда осталась там, дав им потом время уйти от Вейдера. И всё равно его учитель защищал его до конца, пришёл за ним, когда Эзра понял, что натворил, нашёл даже во тьме своей слепоты, и, зная, кто в ней виноват, не отступился от него. И этого Эзра не мог себе простить.

После этого Кейнан впервые отдалился от