Богов Света и Мрака. Мы снова замечаем, что никаких неопровержимых данных в пользу того, что все происходило именно таким образом, не имеется: но если не имеется достоверных фактов для подтверждения этого рода предположений, то нет в то же время ничего такого, что могло бы свидетельствовать о их неточности или дать место другому роду предположений.

В случае надобности, я мог бы сослаться на два следующих соображения для подкрепления своих доводов:

Вам небезызвестно, что в некоторых странах нашей планеты живут люди, которые внешностью, распорядками, обычаями и прочим воскрешают пред нами эпоху давно минувших веков. Рассказы путешественников, посещавших эти именуемые дикими страны и живших более или менее долго среди этих первобытных народов, во всей полноте подтверждают то мнение, которое я высказал, касаясь вопроса о появлении идеи о Боге и первых форм, в которые она была облечена.

Второе соображение: Вам известно также, что дитя с изумительной быстротой и довольно точно воспроизводит все стадии цепи предков. Итак, присмотритесь к ребенку: он несведущ, но любопытство все-таки его донимает; он доверчив, склонен увлекаться, верить во всякое чудо, способен, в зависимости от силы игры своего воображения, придумать сверхъестественные существа или же видеть таковые в окружающих его явлениях.

Почему же не предположить, что в первые века своего существования, в эпоху своего детства, человечество не проходило такие же стадии?

Разве не заблуждаются, или скорее вводят в заблуждение, те лжетолкователи всяких религий, которые утверждают, что Бог создал человека по подобию своему?

Для нас теперь вполне очевидно, что наоборот человеческое невежество породило Богов и придало им человеческий же облик.

Да, человек сотворил Бога по подобию своему, одарив его всеми теми свойствами, какие пришли ему на мысль при виде своей собственной мощи или своей собственной слабости своих достоинств или своих же недостатков; одним из них он приписывал доброту, другим — зло; одних он окружал ореолом света, других — осудил на вечное пребывание во мраке. Разместив их всех в определенных условиях времени и места, он взирал на своих Богов сквозь увеличительное стекло своего невежественного воображения и вследствие этого шагнул за пределы, доступные наблюдениям, по ту сторону жизни, дальше всякого рода свойств, которыми он щедро одарил продукт своего собственного воображения.

РАЗВИТИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ ИДЕИ.

Нетрудно понять, что идея о Боге, которая была прежде всего идею чисто спекулятивною, не замедлила и не могла замедлить сделаться идеей социальною.

Допустить, что Божество существует, значит признать наличность связи между созданием и создателем; религия и есть не что иное, как свод верований и деяний, устанавливающих отношение между человеком и Богом, устанавливающих права Одного и обязанности другого.

В самом начале религиозная идея натолкнулась на идею о превосходстве, проявленную мускулатурою наиболее сильных.

Первобытные племена вели постоянные войны. Они рано уразумели, что мускульная сила их имеет известное время для существования, что не вечно человеку бывает 25—30 лет, что на их место явятся молодые поколения и сместят их. И чтобы удержать за собою главенство, власть кулака поторопилась призвать к себе на помощь новую силу — нравственную власть.

Союз оказался роковым. Он начал крепнуть, и следствием его явился Бог воинов. Часто горсть воодушевляемых фанатизмом солдат разбивала на голову целую армию, обезумевавшую от страха только лишь потому, что предсказание оракула было не в пользу, этой последней.

Мореплаватель с своей стороны изобрел Бога бурь, земледелец создал Бога урожая, и вскоре набралось целое множество неладивших между собою багов и полубогов.

Но потребность знать сверлила ум человеческий. Появились мыслители, которые не без основания полагали, что всемогущество не может быть делимо, что не может быть места спорам, соперничеству среди всемогущих.

И под влиянием этих размышлений создалось единобожие. На сцену выступило христианство. При первом своем появлении оно было народным движением, борьбою слабых с сильными, и если бы вздумали провести параллель между той эпохой, когда родившийся в яслях Христос, сын бедных родителей и бедняк сам, избрал двенадцать апостолов среди наиболее бедных, отстаивая с ними права обездоленных — и переживаемой нами эпохой, когда люди всею пылкостью своих речей ратуют за большее благо, справедливость, равенство, тогда у нас была бы возможность доказать поразительную аналогию. Более двух веков христианство делало свое народное дело, доводя его до возмущения угнетенных, до объявления войны богатым. Бывали случаи, когда римские патриции отдавали тысячи христиан на растерзание диким зверям.

Но в то движение вмешались люди, придавшие ему новую окраску. Прикрываясь мистицизмом, считая, что настоящие времена еще не наступили, они украдкой сорвали с Христа все человеческое, возвели его в Божество, сделали его основателем новой религии, и легковерные, невежественные, фанатичные ученики Вифлеемского отрока отошли мало-по-малу от прямых требований и земных забот; они заменили поклонением кресту и смирением тот дух возмущения, который их прежде воодушевлял; их уже не увлекало ничто, кроме мира вечного блаженства, о котором, по приписываемому священным писанием Христу, изречению, говорится: «Царствие мое не в этом мире».

И когда Константин увидел, что христианство, успокоитель гнева и проповедник покорности, может быть полезным для упрочения власти, он протянул ему руку, и мир был установлен.

С этого момента христианская идея стала необычайно распространяться, развиваться с головокружительной быстротой. К ней прислушивались князья, ее советами пользовались монархи. Пред нею склонялись самые гордые головы.

Какой смысл могло иметь все земное, если жизнь — только промежуточное пребывание в этой долине скорби? Одно только могло иметь важное значение — спасение души. Прогресс застыл, мысль оцепенела. Сомнение было преступлением, за которое не могло быть наказаний, достаточно строгих. Религиозной идеей стали прикрывать всевозможные виды злоупотреблений, все виды эксплуатации. Папы управляли королями; епископы понукали сеньорами. На клич Петра Пустынника, св. Бернарда и проповедывавших именем Христа монахов откликнулись миллионы воинов, перешедших через всю Европу на Восток, чтобы отвоевать ту землю, по которой ступал Мессия.

Поколения правоверных покрыли Восток роскошными соборами и гигантскими базиликами. Музыка, поэзия, скульптура, театр, живопись, ораторское искусство, литература, все виды творчества, пропитанные духом католицизма, носят сильный отпечаток библейских заветов... Мысль очарована... Желания подавлены... Человечество трепещет. Оно преклоняется... Бог торжествует... Это — апогей.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ ИДЕИ.

Но потребность знать продолжает свое дело. С течением веков науки пошли по пути прогресса. Человеческий разум, после долгого и печального периода блуждания начинает упорно стремиться к свету. Отважные натуры смело взяли в руки факел разума. Искатели истины перестают довольствоваться необоснованными доводами прошлого, нетерпеливо стряхивают с себя бремя предрассудков.

Физика, химия, естественная история, астрономия отчасти объясняют