зашли в магазин, и там нашли мне трансформера. И мы потом вместе с ним ехали прямо по городу в таком трамвае, что было вокруг очень красиво и ветки были вокруг, и здания, и люди. А внутри было немножко полу темно, от того, что дождь снаружи уже собирался. И мой трансформер был так замечателен и так популярен, что даже тетенька напротив на него так всё время и смотрела… Как он катается по стеклу трамвая (ведь он – мотоцикл, если его сложить) и как он всё время к ней подъезжает через кнопку вызова водителя… Но после, правда, когда рядом со мной место освободилось и мама туда села, она мне сразу же сказала, чтоб я перестал катать. И у нас получился антракт в его истории популярности. Но я тогда стал много говорить… Потому что устал. А я когда устаю, так мне нужно, уж позарез, что-нибудь говорить. И даже неважно что. Я даже стал петь. Я пел:

– Мы е-дем… Вмес-те с трансформером и ма-аамой!.. В трам-ва-аае!.. И дождь соби-ра-аается!..

И ещё что-то я там напевал. И мне даже очень понравилось, и даже показалось, что это в рифму. Наверное от того, что устал. И я, прямо так и подумал сразу, что это всё надо бы обязательно записать, и даже хотел попросить маму. Но я не стал и решил, что и сам всё, всё запомню и буду потом, дома, у себя в дневнике с собакой на травке всё это писать. Но я забыл. Почти всё. Наверное потому что рифма была, всё же, не прочная… А то, когда всё хорошо в рифму, так всё обычно и хорошо запоминается. Я как-то раз даже три четверостишия всего за час выучил. Это когда нам в школе задали какого-то поэта хорошего. И у него рифма была ещё ого-го! А я из своего почти что всё забыл. И помню только что что-то там было ещё в моей песне про женщину с покупками, что мимо, за окном проходила… И про мужчину с собачкой… И про кафе-кондитерскую, что мы мимо проезжали. И ещё чуть-чуть про светофор. А так – мне больше всего запомнилось то, как мама мне "ну, помолчи чуть-чуть!" всё время моей песни говорила. И это был, как такой припев, потому что повторяется – всё у меня куплеты, а мама мне этот припев туда прибавляет. А потом мы ехали ещё в метро. Мы очень даже нормально проехались – и мама всего даже только два раза свою валерианку пила. Хотя мне она и сказала, что ездить со мной куда-то совершенно невозможно. Но мне вполне даже возможно. Я очень люблю в метро ездить на эскалаторе, хотя боюсь. А там нелегко не бояться. Там тетенька какая-то нагнетает всё время по радио обстановку. Она говорит, мол – держите на эскалаторе всех детей своих за руку или даже на руках. И я прямо боюсь уже, как бы что не случилось, если меня вдруг держать не будут. А ещё мама однажды усилила мою тревогу, когда сказала мне: "не прыгай на ступеньке – упадешь, ещё шею себе сломаешь." А я тогда прыгал, когда мне очень радостно было, ведь мы тогда ехали с ней и папой с ВДНХ и мне ещё меч большой пластиковый светящийся купили. И вкус мороженого во рту ещё был такой, очень хороший. А вот теперь я никогда на эскалаторе уже не прыгаю. Разве только чуть-чуть, если уж очень захочется. А так мы нормально съездили. В вагоне метро ещё форточка была приоткрыта и там можно было на трубы на стенах в прямой трансляции смотреть – как они там летят, такие серые. А ещё было приключение. У нас поезд посреди тоннеля вдруг остановился, и такая стала тишина!.. И только немного – такое легенькое пищание и гудение. А потом нам ещё машинист по громкой связи сказал: "Уважаемые пассажиры, сохраняйте спокойствие. Поезд скоро отправится" – таким странным голосом сказал, что прямо очень беспокойно мне сразу стало. Но потом поезд ещё чуть-чуть постоял, и машинист сказал нам почти таким же своим голосом, что надо быть теперь осторожным, ведь поезд уже отправляется. И я там где сидел, стал сидеть уж совсем осторожно, чтобы чего вдруг не вышло. И поезд, действительно тронулся и мы поехали. А ещё я показывал маме свой страшный трюк – я вставал, прямо во время движения, и отпускал руки от всех поручней, чтобы совсем не держаться, и хотел показать маме, как я могу стоять стойко, чтоб даже совсем не качнуться. Но не успел ей это сильно показать, потому что начал падать… И мама меня подхватила, и сказала, чтоб я сидел. И я сидел и всё жалел, что не могу так пока стоять в метро, совсем без рук, чтобы все на меня смотрели и аж восхищались. Но я когда-нибудь, надеюсь, ещё научусь. И вот, как мне кажется – мы отлично съездили. И даже отлично вернулись домой. А мой трансформер теперь у меня стоит на столе. И я с ним играю иногда – катаю по столу. И это, хотя и не так здорово, как по трамваю, но тоже хорошо. А особенно, когда уроки надо делать – так это и вообще, чистый отдых сердечный.

Что ж. Я ещё вернусь к вам, надеюсь, со всеми новыми новостями, потомки!.. А теперь их пока больше нет.

И я забыл поставить дату:

23 декабря.

***

У меня, дорогие потомки, уже прошел Новый год! Я не писал про него сразу, потому что у меня в нём было ещё много дел. И в старом тоже. Мне в Новый год надо было много покушать и я всё кушал и кушал и все вместе со мной тоже кушали, ведь всем было очень радостно. А когда радостно – почему бы и не покушать?.. Тем более что мама нам всем приготовила очень много всяких вкусных салатов и все они теперь стояли перед нами на столе и с каждой минутой, по маминому мнению, всё пропадали и пропадали у нас на глазах. И мама нам говорила: -"Вы кушайте, кушайте, а то ведь и пропадут!.." Но мы, вообще-то, сколько не кушали, так всё салаты у нас со стола никуда не пропадали. Всё оставались все здесь. Но ладно. Это мама просто сильно всё так за них переживала. Как за своих родных. Она сначала, до Нового