— Я, я… — бормочет она, пряча глаза, — я п-познакомилась с одним эльфом…

Только этого мне и не хватало.

— А.

Понятно теперь, отчего последние два месяца она почти не подавала вестей, не заходила в гости, а на мои записки, мол, как дела, всё ли в порядке, — отвечала коротко и зачастую невпопад. Что у неё появился очередной дружок, я подозревал, не знал, только, что эльф.

Не люблю эльфов.

— Что «а»? — жалобно вопрошает она.

— Ничего. Какой хоть эльф? Тёмный или лесной?

Если лесной — это ещё ничего.

— Т-тёмный…

Силы великие.

— Так, ладно. Ну, познакомились, бывает. И как это связано с угоном?

— Я… я влюбилась, — признаётся Бри. — Влюбилась, доверяла ему, а он, а он… он увёл у меня Манюню!

Трясу головой. Потому что искренне не понимаю.

— Я, я сама велела ей его слушаться… Я всё ему отдала… все ключи… думала, у нас с ним серьёзно... первый раз так думала… что это навсегда… а он, а он!..

Бри сворачивается клубочком в кресле и вновь рыдает.

Поспешно беру у неё кружку, пока не облилась и не обожглась.

— Так, спокойно! Когда это случилось? Когда он её угнал?

— Н-не знаю, меня три дня дома не было…

Ага, ну да, она же «по ведьмовскому параду». И саквояжик, и метла, и ботики с загнутыми носами, и полосатые чулки.

— Брокен? Ведьмовский слёт?

Кивает.

Ну да, ну да. Брокен. Куда мужчинам вход заказан, даже таким, как я.

Впрочем, особенно таким, как я.

— Понятно, слёт. Тебя дома нет три дня, возвращаешься, а избушки и след простыл? И ни Рашпиля, ни… эльфа этого?

Кивает. Плечи вздрагивают. Надо бы подсесть, обнять, но…

Не люблю эльфов.

— И след простыл…

— След простынуть не мог, — говорю я со всей убедительностью. — Ты даже тропу отхода не нашла?

Мотает головой.

— Не-ет… А потом ливень ка-ак хлынет… А я стою… А мне и идти некуда…

Но ко мне же ты пришла, дорогая.

— Некуда? А Линда?

Линда — горная ведьма и как бы лучшая подружка.

— Да ты что?! — гневно фыркает Бри, забывая на миг даже про слёзы. — Чтобы я ей призналась, что я… что меня… что он меня…

Ну да. Выложить другой ведьме, что тебя обманул и обобрал бывший, да ещё и тёмный эльф — ни за что, уж лучше на костёр!..

— Хорошо. Пей чай дальше, ни о чём не думай, а я пока пошёл.

— Ку-куда?

— На кудыкину гору! Манюню твою выслеживать. И Рашпиля. Он-то куда делся? Его никакому эльфу нипочём не изловить!

— Может, он его в клетку засунул… Заманил…

— Рашпиля-то?

Рашпиль — самая умная и хитрая бестия, каких я только знал. Сильно подозреваю, что это не просто фамильяр; в общем, чтобы он дал бы себя поймать или заманить в ловушку — да ни за что не поверю!

— Даже если эльф заполучил ключ от избушки твоей — Рашпиль обязан был тебя отыскать хоть на дне морском. Предупредить.

— Значит, и он в беде… котик мой… Ы-ы-ы!..

Вздыхаю. Случай, похоже, и впрямь из ряда вон. Но если эльф сумел поймать фамильяра, то, скорее всего, это вовсе и не эльф. А кто — мне даже думать сейчас не хочется. Правда, это может облегчить поиски, потому что я знаю одно место, где такие типы как раз и собираются. Собственно, только там они и собираются.

— Подожди, в общем. Я скоро.

Лаборатория у меня в подвале, на чердаке — «звёздный кабинет», как высокопарно именуют коллеги небольшую мою обсерваторию, для ночных чар; в частности, для вычерчивания ночных карт и тёмных козырей.

Манюню я знаю давно и хорошо, сварливая избушка-несушка, но резвая и выносливая, несмотря на возраст. Вывела её ещё бабка Бри, если правильно помню. Так, что у меня есть по этой курногой?..

Выдвигаю ящичек с наклейкой «Изб. на К.Н.», достаю пару щепок и грязноватый обломок здоровенного когтя.

...Хорошая избушка, если надо, запинает и выверну, и драконида.

Над моей «коллекцией» можно смеяться, а можно, коль припёрло, с её помощью быстро поставить на след доброе такое заклятие поиска.

Хотя, если избушку угнал даже и просто тёмный эльф (а не кто похуже, как я подозреваю), дело, само собой, дрянь. У этих остроухих типчиков природный дар заметать следы, даже магические.

Ладно, Иван, не стенай, а давай-ка за дело.

Пока расставлял весь свой припас, курильницы, жаровни, пока вычерчивал схему, подбирал инкантации, последовательность и тон — в дверь тихонько поскреблись.

— Это… я… — осторожно и даже робко.

Обычно я очень не люблю, когда пялятся через плечо, но тут случай всё-таки особый.

— Заходи. Вон там садись. И ничего не трогай!

Бри с видом пай-девочки усаживается на колоду в уголке. На ней по-прежнему всё тот же халат.

Начинаю.

Вспыхивают угли в жаровнях, поднимается дымок над курильницами, скользят рунные камни по линиям, оживает сила. Колдовство у нас, чародеев, — это наука строгая, формулы, законы, порядок. Совсем не то, что у ведьм: дунул, пошептал, пучок трав в котёл, заговор начитала, как вдохновение подсказывает — и готово дело.

Над рабочим столом появляется изображение окрестностей, где стояла избушка Бри. Не то, что происходит там прямо сейчас, а нечто вроде карты. Теперь я должен увидеть дорожку отхода, тропу, по которой двигался угонщик, одолевая все сторожевые круги, кои я самолично заставил Бри вычертить, уж больно инквизиторы в наши края зачастили последнее время. Нет, пока ничего страшного, но бережёного Высшие берегут.

Руны одна за другой начинают светиться, занимая правильное положение. Однако что-то им явно мешает, свечение слабее обычного, да ещё и с мерцанием.

Кто-то пытается их сбить, погасить. Пока ещё не прицельно, просто на месте угона оставлены соответствующие закладки. Обезличенные. Попытка создать ложный след неизбежно выдаст и пытающегося.

Грамотно. Очень грамотно. А закладки при этом могут оказаться и впрямь размером с ту иголку. Найти-то я её нашёл, но и семь потов с меня сошло!..

Бри, как видно, сообразив, что дело серьёзно, сидит притаившись, аки мышка.

Колдуны не машут палочками или жезлами, не потрясают посохами. Наше дело требует спокойствия, сосредоточенности, точного расчёта. И если заклятие «не работает» — то, скорее всего, ты где-то совершил