в том же направлении. Я подхожу к ним сбоку и смотрю вниз, впервые взглянув на летающую пещеру. Я помню ту, в которой прибыли Шорши и другие люди, с его странной формой и странными стенами из черного камня. Этот имеет похожую форму, хотя вход в пещеру больше похож на рюкзак, который разорвали, чтобы высыпать его содержимое.

Рядом со входом мигает странное красное «пламя», а затем гаснет. Мгновение спустя оно снова вспыхивает ярким светом. Странно. Вокруг него растаял снег, и его окружают полукругом туши небесных когтей.

— Это что, огонь? — спрашиваю я, наблюдая, как он мигает. — Как это он продолжает гореть после стольких лет?

— Это свет, подобный тому, что был в пещере предков, — объясняет Хэйден. — Это…

Небесный коготь пронзительно кричит над головой, тень крыльев падает на нас. Я целюсь из лука, даже когда Аехако кричит и ныряет, чтобы прикрыть свою пару. Я прищуриваюсь, нацеливаю стрелу, а затем инстинктивно перемещаю ее перед целью и позволяю ей лететь. Мгновение спустя она вонзается именно в том месте, о котором мне подсказало мое «знание», и погружается глубоко в кишечник существа. Кровь брызжет на снег, как дождь, но существо не поворачивается к нам. Скорее, он хлопает сильнее, продолжая спускаться в долину, направляясь прямо к пламени, которое снова вспыхивает.

Когда я готовлю еще одну стрелу, Рáхош издает звук недоверия. Мой взгляд возвращается к пещере, и пока я наблюдаю, небесный коготь ныряет. Его пасть открывается, и мгновение спустя раздается ужасный треск, который разносится по долине, когда он подлетает на свет, а затем падает, расправив крылья, на землю, наваливаясь на других.

— Он только что сломал себе шею, — тихо говорит Хэйден и потирает собственное горло, глядя вниз, в долину.

Я медленно опускаю стрелу.

— Это то, что убивает небесных когтей? Им не нравится пламя?

Рáхош фыркает.

— Нам нужен один из тех огней перед нашей пещерой.

Хэйден бросает на него угрюмый взгляд.

— Что, и привлечь к нам всех небесных когтей по эту сторону гор?

Эти двое обмениваются раздраженными взглядами, а затем Рáхош топает дальше по тропе, направляясь в долину. Я следую по пятам. Это странное место. Я охотился здесь раньше, но никогда это место не казалось таким жутким и неприветливым, как сейчас. Даже горы кажутся неуютными в новом пейзаже.

— Давайте заберем самок и покинем это место, — говорит Хэйден, сжимая свое копье и двигаясь вперед. — Чем скорее они будут возвращены, тем скорее мы отправимся домой.

Я оглядываюсь на своего брата. Аехако помог своей заснеженной паре подняться на ноги. Она кивает, когда Таушен подходит и протягивает руку.

— Я в порядке. Давайте просто уйдем отсюда. Хэйден прав — чем скорее мы здесь закончим, тем скорее окажемся дома.

Они правы. Чем скорее мы покинем это место, тем лучше. Мне не нужно мое «знание», чтобы сказать мне это. Даже без угрозы небесных когтей и странной пещеры пришельцев, это глубоко на территории мэтлаксов, а им не нравятся ша-кхаи.

Мы спускаемся по долине, обходя трупы небесных когтей, и входим в пещеру. Это большая темная комната, такая же большая, как огромная Центральная пещера дома племени. Пол покрыт тонким слоем снега, который тает, когда мы наступаем на него, но на нем нет ни следов, ни мертвых животных. Следы дней, проведенных здесь Хэйденом и его парой Джо-си, остаются, и мы разводим костер в заброшенной яме, потому что Кайра дрожит.

Однако теперь, когда мы прибыли, препирательства не прекращаются. Таушен и Бек разводят огонь, все время ссорясь. Хассен охраняет вход, оглядываясь на Кайру, которая сидит у огня, чтобы согреться. Рáхош и Хэйден работают над уборкой пещеры, а я занимаюсь разделкой замороженной туши иглоногого зверя, которую я носил на поясе все утро, благодаря удачной стреле на рассвете. Это будет теплое блюдо для Кайры, которая не переносит холод так же хорошо, как мы, ша-кхаи.

Для Кайры и новых людей, напоминаю я себе. Я бросаю взгляд на Хассена, который скрестил руки на груди и хмурится. Нетерпение вибрирует в его теле, и не нужно моего «знания», чтобы понять, что он скоро взорвется. Я нарезаю кусочки нежного мяса со шкуры и опускаю их в подвесной мешочек для тушения. Напряжение заполняет пещеру, нарушаемое только стуком маленьких квадратных человеческих зубов Кайры. Рядом Бек раздувает огонь, пока Аехако вытряхивает меха, освобождая их ото льда.

Я кладу последний кусочек мяса в пакет для тушения и открываю крышку для питья, добавляя воду и немного любимых специй моей матери Севвы. Я толку их длинной бедренной костью, а затем опускаю в бульон для придания аромата.

— Ну? — Хассен взрывается. Я поднимаю глаза, когда он отходит от входа, забыв о копье. Он вибрирует от разочарования. — Мы ведь уже здесь! Освободите женщин! Где они?

Аехако вскакивает на ноги, на обычно смеющемся лице моего брата появляется оскал.

— Позволь моей паре отогреть пальцы, прежде чем ты потребуешь…

— Все в порядке, — говорит Кайра своим мягким голосом, прерывая до того, как спор станет безобразным. Она дышит на пальцы, чтобы согреть их, а затем встает на ноги со слабой улыбкой на лице. — Все взволнованы. Я понимаю это.

Аехако рычит.

— Посиди у огня…

Она качает головой.

— Я могу это сделать. — Игнорируя протесты своего партнера, она похлопывает его по руке, а затем бредет к задней части странной пещеры, ее взгляд прикован к стене. — Это просто поиск освобождения хатша…

— Что? — Хассен бросается вперед, и Аехако встает между ним и Кайрой, свирепо глядя на него. Я поднимаюсь на ноги; если выбирать чью-то сторону, конечно, я выберу своего брата. Рáхош тоже подходит к Аехако, свирепо глядя на нетерпение Хассена. Хэйден направляется ко входу, занимая пост охраны, который покинул Хассен.

Я оглядываюсь как раз в тот момент, когда Кайра касается странной, покрытой пузырями стены пещеры. Мгновение спустя воздух прорезает шипящий звук, и пещера наполняется паром. Хэйден колеблется, и Аехако поворачивается к своей паре, бросаясь к ней.

Что-то бледное и размером с человека выпадает из стены прямо в руки Кайры. Это самка, все конечности снежного цвета и грива темных влажных волос, которые прилипают к ее нежной коже, как виноградные лозы. Ее тонкая одежда намокла и прилипла к телу, обрисовывая высокую грудь и изгиб талии.

Стон вырывается у меня прежде, чем я осознаю это. Я и не предполагал, что женщина будет такой совершенной. Я касаюсь своей груди. Мой кхай молчит, но я не могу отрицать, что вид новой человеческой женщины поразил меня, как удар