Я касаюсь руки Мэдди, чтобы прервать ее истерический смех. «Мне не нравится, как они на нас смотрят, — делаю я ей знак. — Мужчины. Я чувствую себя птицей в клетке или птицей, на которую охотится кошка».

«Просто оставайся рядом со мной, — говорит она мне. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Старшая сестренка начеку. А пока немного поспи».

Я улыбаюсь ей так широко, как только могу. Ага, поспи. Как будто это будет легко, зная, что мы сейчас на Планете паразитов? С кучей похотливых голубых чуваков, которые выглядят так, будто хотят меня съесть? О, конечно, я просто завернусь в свои замерзшие шкуры и хорошенько вздремну.

Вместо этого я делаю еще глоток воды из странного бурдюка, который дал нам один парень. Я избегаю тушеного мяса — оно такое острое, что у меня горит нос. Я голодна, но не могу заставить себя съесть много, а Мэдди говорит, что у нее нет особого аппетита. Она шутит, что какое-то время сможет жить за счет своего жира, но нам нужно есть. Забавно, но мне совсем не хочется.

Они с Кайрой снова начинают разговаривать, а я смотрю на другой костер. Люди там все еще наблюдают за нами. Боже милостивый, им нужно хобби. Поскольку мы скрыты в тени, и я уютно устроилась рядом со своей сестрой-защитницей, я нахожу в себе смелость оглянуться на них. Я думаю, что мужчины делятся на два лагеря. Есть такие, как муж Кайры и два охранника, которые смотрят на нас так, как будто мы слегка раздражаем. А еще есть те, что сидят вокруг костра и смотрят на нас так, как будто хотят нас съесть. Боже, и я удивляюсь, почему я чувствую себя неловко.

Тот, кто оставил нам воду, смотрит сюда, и я решаю, что мне нужна третья категория, только для него. Незаинтересованный. Я еще не уверена, кто он такой, но он не излучает тех же флюидов, что и другие. Как ни странно, я чувствую, что он мог бы быть другом, если бы я была менее напугана.

***

Мэдди и я дрожим всю ночь, несмотря на огонь и меховые одеяла. Мне никогда в жизни не было так холодно, и такое чувство, что, что бы я ни делала, я не могу согреться.

— В это время года холоднее, чем обычно, — говорит Кайра, и я читаю по ее губам в свете огня. Она греет руки у нашего костра. — Но когда вы получите свои кхаи, это будет не так уж плохо.

Кхай — это, должно быть, паразит. По крайней мере, я думаю, что это подходящее слово. Трудно сказать, читая по губам, и в половине случаев я догадываюсь, что кто-то говорит. Хотя это не утешает. Мысль о паразите, согревающем меня? Я предпочла бы мерзнуть.

Нет, на самом деле, вычеркните это. Я так устала мёрзнуть. Прошлой ночью я ужасно спала, и все, к чему я прикасалась, было похоже на лед. Мои пальцы ног покалывает от онемения, и мысль о том, чтобы покинуть меховой кокон, который согревает меня, разрушает сделку. Я не знаю, как Кайра может это выносить. Более того, я не знаю, как большие парни разгуливают в минимум одежде. У двоих из них голая грудь, а несколько других носят жилеты, которые выглядят так, словно в них не согрелась бы и блоха. Здесь выставлено напоказ множество мускулов.

Сегодня? Я беру все, что они предлагают. Когда они предлагают мне горячий чай? Я беру его и пью, не заботясь о том, что у него странный листовой привкус. Когда мне дадут еще тушеного мяса? Я ем все это и не обращаю внимания на то, что из моего носа течет, как из крана. Прошлой ночью, в ужасные, леденящие душу часы, когда я должна была спать, я пришла к осознанию.

Мы с Мэдди здесь одни. Мы полностью во власти этих незнакомцев, которые решили забрать нас и теперь кормят и одевают. Мы можем попытаться сбежать, но как далеко мы уйдем? Одной мысли о том, чтобы выйти из безопасности потерпевшего крушение корабля под свирепые зимние ветры, достаточно, чтобы меня стошнило.

А я? Я полностью завишу от Мэдди в общении. Я, конечно, могу говорить, но я не слышу себя; я не могу сказать, достаточно ли я громко говорю или понимают ли меня. Если они не смотрят на меня, я не вижу их реакции. А инопланетяне? Мэдди говорит, что Кайра сказала ей, что они знают наш язык, но я не могу читать по их губам. У них есть клыки, и они произносят не так, как я привыкла, так что это перебор.

Так что мы полностью зависим от пришельцев, и я полностью завишу от Мэдди.

Это не делает меня счастливой. Я не самый общительный человек, поэтому я счастлива позволить моей жизнерадостной сестре взять инициативу в свои руки. В то же время я в ужасе. Что, если мы расстанемся? Что, если что-то случится с Мэдди? Что я собираюсь делать?

Все вокруг кажется опасным. Прошлой ночью, когда я дрожала и прижималась к Мэдди, пытаясь уснуть, мне в голову пришел план: план «Да».

Хочу ли я есть это рагу? Да.

Хочу ли я носить все эти красивые меха, которые они мне дарят? Да.

Хочу ли я дружить со всеми новыми инопланетянами? Да, да.

Я не дура. Я знаю, что чем меньше хлопот я буду доставлять, тем легче все будет. Итак, прямо сейчас? Я собираюсь быть чертовски покладистой и следить за всем. Я не рассказала Мэдди о своем плане — в основном потому, что слова «Мэдди» и «покладистый» не относятся к одному и тому же предложению. Но если она подумает, что я в безопасности с этими незнакомцами, она смирится.

Кайра протягивает мне ботинки.

— Ботинки? Ты хочешь такие ботинки? — Она постукивает по ним. — Мы можем подогнать их под твои ноги.

Я киваю ей, план «Да» действует.

***

Несколько часов спустя я одета в теплую одежду из одного из пакетов с припасами. Поскольку другие человеческие женщины знали, что мы с Мэдди были здесь, в капсулах, нам прислали одежду, и теперь мы с Мэдди облачены в кожаные туники, кожаные леггинсы и теплые ботинки на флисовой подкладке. У меня теперь есть большие меховые рукавицы, которые я ношу даже в пещере, и я сыта по горло острым рагу. У меня заложен нос, и я подозреваю,