уже на игле? Да года полтора… всего-то… Витек и подсадил, зараза… И ведь не слезть никак… Впрочем, Верка и не пыталась, просто всю жизнь плыла по течению, привыкла, что все решали за нее, а самостоятельной жизни боялась и не хотела. Бывают такие люди, и не только женщины, сами не могут ничего в своей жизни решить, тащатся по течению, прибиваются к каким-то сомнительным компаниям, как рыбы прилипалы… Так привычнее. Привычнее ныть, что жизнь не удалась, не сложилась, винить в этом всех подряд… кроме себя, любимого. Да, даже если и себя – то так, жалеючи, да чтоб и другие пожалели, приголубили…

А с литовцем Верке даже нравилось. И не только потому что – доза… Кто-то за нее все решал, устраивал быт, давал деньги… Девушка заново научилась готовить, вернее сказать, вспомнила кое-какие навыки из прошлой жизни. Даже как-то решилась и без разрешения сожителя купила у заезжих торговцев-офеней дешевенькие новые джинсы, очки от солнца, джинсовую кепку-баскетку и новый красивый купальник ярко-голубого цвета. В купальнике этом Вера частенько и загорала на участке, у крыльца, естественно, когда Йомантаса не было дома… А так, вела себя, как заправская домохозяйка – прибиралась, готовила еду, стирала…

Вот и сейчас собралась…

– Все, я уехал, – как всегда, литовец сорвался с места, не сказав, куда.

Да и кому говорить-то? Что, Верка ему – жена? Так… сегодня есть – завтра нет.

Завелся, заурчал на улице двигатель, сдернулась с места коричневая старая «Ауди»-«селедка», покатила, подняв тучу серовато-желтой пыли.

С утра уже жарило, сожитель оставил дома куртку и худи с капюшоном… то, что надевал вчера…

Что ж, стирка – так стирка… Стиральная машинка, слава богу, на даче имелась. Правда, старая, советская, но вполне себе рабочая, видать, мало пользовались.

Сунув кипятильник в ведро, девушка приготовила вещи. И Йомантаса, и свои… Куртку тут же и обшмонала… Нашедшиеся в карманах деньги – около тысячи рублей сотнями и по пятьдесят – оставила себе. Пригодятся. В ларьке местном чего купить… Ну да, кое-какие желания у девчонки еще оставались, даже вот красоту наводила – каждый день голову мыла, красилась… Впрочем, сожителю, кажется, было все равно.

Рука запачкался… какие-то бурые пятна… И худи, вон! Точно такие же… И где только нашел такой грязи? А вообще похоже на кровь… Верка даже понюхала… Ну да – похоже! Поранился, что ли? Он ведь мог и не сказать…

Модный фотограф… Хорошие деньги! Да и работа – фоткай себе девок, да снимки продавай.

И все же, где ж он так выпачкался-то? Вчера целую ночь не было. К утру только явился. Довольный такой, веселый… насвистывал что-то… Потом Верку пользовал – аж три раза подряд. Приятно…

Ага… нагрелась водичка! Теперь в машинку залить… Прямо тут, на крыльце, потом грязную воду удобно сразу на двор и вылить.

Где-то на улице послышался шум двигателя, промелькнула за забором белая, с синими полосками, «Нива». Вот остановилась… Полиция!

Вера напряглась – полицию она, ясное дело, не жаловала. А ну, как войдут да начнут шмонать?

Ч-черт! А ведь сюда и…

– Хозяева!

Вот ведь принесло… Шприц! Шприц скорей спрятать… так ведь и валяется на подоконнике…

Быстро убежав в дом, девушка схватила шприц, огляделась и сунула в висевшую за шкафом сумку. Литовец с ней вчера и ходил… вернее, ездил… Блин, ну и запах! Веревки какие-то… в пятнах… скотч… какие-то ключи… фонарик… охотничий нож в кожаных ножнах… Ни денег пачками, ни веществ… ничего такого…

– Хозяева! Есть дома кто?

Все равно ведь не отстанет! Чертов мент… Лучше, пожалуй, выйти.

– Здравствуйте! Вы хозяйка?

– Не, мы снимаем…

– Ну да без разницы… Участковый инспектор Фролов, Иван Андреевич. Спросить у вас хочу кое-что.

Спросить…

Мент оказался молодым, ненамного старше самой Верки, парнем, вполне симпатичным, подтянутым, с круглым добродушным лицом… Чем-то походил на одноклассника… как же его…

– Ну-у… спрашивайте…

– Вы давно уже здесь?

– Пару недель…

– А вот эту девушку, случайно, в поселке не видели? Ну, или там на остановке, на пляже…

Вытащив из кожаной папки фотографию, участковый протянул ее Вере:

– Жагина Елена Павловна, двадцать лет, студентка…

Стройная такая блондиночка… нет, скорей, крашеная…

– Красивая!

– Может называть себя Кристиной.

Вера пожала плечами:

– Не, такой здесь не видела. А что случилось-то?

– Да пропала. По нашим сведениям, уехала куда-то в Ломоносовский район… Вот и проверяем.

– Понятно…

– А вот эту не встречали?

Брюнетка… Тоже красивая, юная…

– Матвеева Екатерина Сергеевна, девятнадцать лет…

Знакомое лицо…

– Особая примета – на животе, вокруг пупка, татуировка в виде узора.

Ну, точно – Катя! В гостях же была! Потом ее сожитель отвез…

– Кажется, на пляже…

– Да, да, там она и могла быть!

– Но точно не скажу. На пляже таких много, – Вера отвела глаза. – Вы лучше мужчин спросите – они таких девушек примечают!

– Мужчин? – неожиданно улыбнулся участковый. – А вот это верно! Обязательно спрошу… Ну, что же, спасибо… Давайте, я вас отмечу, что поговорил, показал…

Полицейский достал блокнотик:

– Фамилия-имя-отчество?

– Ой… А обязательно это?

– Да для нашей бюрократической контры – конечно! Как же я потом справку-то напишу?

– Евсеева Вера Петровна, – тихо промолвила девушка. – Проживаю…

Она назвала адрес родителей, где давно уже не жила. Да и не навещала – мать умерла давно, а отец спился…

– Ну, спасибо, Вера Петровна! – участковый, наконец, убрал блокнот в папку. – Вот вам моя визиточка. Здесь телефон и прочее. Коли чего вспомните – звоните. Честь имею!

– И вам всего доброго.

Проводив участкового взглядом, Вера уселась на ступеньку. Пора было начинать стирку… да что-то не очень хотелось. Вот и сидела, думала… Та девушка, Катя… Она же была здесь в гостях! Сидела на веранде, пила чай и вино, смеялась… А потом Йомантас отвез ее на остановку… На автобус-то хоть посадил? Надо будет спросить…

Не спросила…

Сожитель нынче вернулся поздно, а дозу оставить забыл. Верка мучилась – буквально лезла на стенку и выла… А потом упала на пол, свернулась калачиком…

В такой вот позе литовец ее и нашел. Все сразу поняв, швырнул дозу:

– На! Животное… О боги, как мне это все надоело! Ничего, скоро все кончится, скоро все…

* * *

На вершине пильнякалиса – укрепленного холма, насыпанного среди болот и почти непроходимых пущ, – налетевший ветер раскачивал ветки деревьев – буков, грабов, лип, гнал по небу облака, затмевавшие полную золотую луну, сиявшую в черном небе. Внизу, под деревьями, пылали факелы, горели костры. Дюжина нагих юных жриц, девственниц-вайдилутес, славя богов, водили хороводы вокруг вкопанных в землю идолов – Перкунаса, Пикуолиса, Земине… Велиона, Вакарине… Лайма и Лаума… Лаусма и Лайма…

Великие древние боги благосклонно смотрели на землю. Жарко горели костры. Рядом, перед идолами, на плоских жертвенных камнях были распяты приготовленные в жертву девы – стройные красавицы с распущенными волосами… Очень похожие друг на друга… Сестры… Лаума и Лайма…

– Перкунаса, Пикуолис, Дьевас!

– Вакарине, Велиона, Земине!

Пению вайдилутес вторил речитатив жреца – криве кривейте – тощего парня с оттопыренными