плоского налога). На практике это привело к ухудшению качества источников, позволяющих связать трудовые доходы индивида с его доходами от капитала. Такое обеднение европейских источников не предвещает ничего хорошего в отношении того, что может произойти в менее богатых странах. Сложность измерения неравенства доходов только усугубляется, когда дело доходит до измерения неравенства богатства, о котором известно еще меньше, как мы увидим в ближайшее время.

Социальная справедливость, климатическая справедливость

Давайте подробнее рассмотрим понятие дохода, неравенство которого мы пытаемся измерить, и, в частности, трудности, с которыми мы сталкиваемся, когда пытаемся полностью учесть деградацию окружающей среды. Для измерения экономического процветания страны в целом предпочтительнее опираться на национальный доход, а не на ВВП. Напомним основные различия между этими двумя показателями: национальный доход равен ВВП минус амортизация капитала (также называемая потреблением основного капитала) плюс чистый доход из-за рубежа (или минус чистый отток, в зависимости от ситуации). Например, страна, все население которой занято восстановлением основного капитала, разрушенного ураганом, может иметь высокий ВВП, но нулевой национальный доход. То же самое было бы верно, если бы весь объем производства страны уходил за границу для выплаты вознаграждения владельцам ее капитала. Понятие ВВП отражает взгляд, ориентированный на производство, и не заботится о деградации капитала (включая природный капитал) или о распределении доходов и богатства. По этим различным причинам национальный доход, несомненно, является более полезным понятием. Оно также более интуитивно понятно: национальный доход на душу населения соответствует среднему доходу, который фактически получают граждане страны.

Проблема заключается в том, что имеющиеся оценки не позволяют правильно измерить износ природного капитала. На практике официальные национальные счета действительно регистрируют тенденцию к росту износа капитала. В глобальном масштабе потребление основного капитала составляло чуть более 10 процентов мирового ВВП в 1970-х годах, но выросло почти до 15 процентов в конце 2010-х годов. Другими словами, национальный доход составлял около 90 процентов ВВП в 1970-х годах, но только 85 процентов сегодня. Этот растущий износ отражает ускоренное устаревание некоторых видов оборудования, таких как машины и компьютеры, которые сегодня требуют замены чаще, чем в прошлом.

В принципе, эти оценки должны также включать потребление природного капитала. На практике это наталкивается на трудности нескольких видов. Рассмотрим, во-первых, имеющиеся оценки ежегодной добычи природных ресурсов с 1970 по 2020 год, включая углеводороды (нефть, газ, уголь), минералы (железо, медь, цинк, никель, золото, серебро и т.д.) и древесину. Оказалось, что эти потоки были значительными (обычно 2-5 процентов от мирового ВВП, в зависимости от года) и что они значительно варьировались в зависимости от времени (по мере изменения цен) и страны. Расчеты основаны на годовой стоимости добытого материала за вычетом любого восполнения (очень медленного для углеводородов и минералов, несколько меньшего для лесов). Данные содержат много неопределенностей.

Первая проблема заключается в оценке этих потоков с точки зрения рыночной стоимости, что, вероятно, не является лучшим выбором. Необходимо учитывать социальную стоимость добычи природных ресурсов, особенно влияние выбросов CO2 и других парниковых газов на глобальное потепление. Такие оценки по своей природе весьма неопределенны. В 2007 году в обзоре Штерна было подсчитано, что глобальное потепление может в конечном итоге снизить мировой ВВП на 5-20%. Ускорение глобального потепления за последнее десятилетие может привести к еще большему эффекту снежного кома. Как отмечалось в главе 12, не всегда есть смысл пытаться выразить все в денежном эквиваленте. В этом случае, возможно, лучше установить климатические цели, которые не должны быть превышены, а затем вывести последствия в виде предельно допустимых выбросов и политики, необходимой для достижения этой цели, включая (но не ограничиваясь) установление "цены на углерод" и введение налога на углерод для наихудших загрязнителей. В любом случае, важно рассуждать о будущем с точки зрения национального дохода, а не роста ВВП, и учитывать потребление основного капитала на основе правдоподобных оценок истинной социальной стоимости добычи природных ресурсов (возможно, с диапазоном оценок, основанных на различных методологиях).

Вторая сложность заключается в том, что национальные счета, разработанные на сегодняшний день, включают природные ресурсы только с того момента, когда они начинают экономически эксплуатироваться. Другими словами, если компания или страна начинает разрабатывать месторождение в 2000 или 2010 году, стоимость запасов, о которых идет речь, как правило, появляется в оценках общественного или частного богатства в официальных национальных счетах только по состоянию на 2000 или 2010 год. Она не появится в оценках за 1970 или 1980 год, даже если данное месторождение, очевидно, уже существовало. Это может серьезно исказить оценку динамики общего частного богатства (в процентах от национального дохода или ВВП) за весь период. Исследования, проводимые в странах, богатых природными ресурсами (таких как Канада), показывают, что этого достаточно, чтобы полностью изменить долгосрочную картину; некоторые ряды данных необходимо пересчитать ретроспективно. Это еще раз иллюстрирует вывод, который я уже неоднократно подчеркивал, а именно: рост общей стоимости частной собственности часто отражает рост власти частного капитала как социального института, а не рост "капитала человечества" в самом широком смысле.

Мы сталкиваемся с тем же набором проблем в отношении частного присвоения знаний. Если бы в один прекрасный день компания получила права на теорему Пифагора и начала собирать роялти с каждого школьника, использующего ее, ее капитализация на фондовом рынке, вероятно, была бы значительной, и общее глобальное частное богатство увеличилось бы соответственно, даже больше, если бы другие аспекты человеческого знания могли быть присвоены подобным образом. Тем не менее, капитал человечества не увеличится ни на йоту, поскольку теорема известна уже тысячелетия. Этот гипотетический случай может показаться экстремальным, но он не отличается от ситуации с частными компаниями, такими как Google, которые оцифровали государственные библиотеки и архивы, открывая возможность в один прекрасный день выставить счет за доступ к ресурсам, которые когда-то были бесплатными и общедоступными, и тем самым получить значительную прибыль (потенциально намного превышающую требуемые инвестиции). Действительно, рыночная стоимость акций технологических компаний включает патенты и ноу-хау, которых могло бы и не быть, если бы не фундаментальные исследования, финансируемые из государственных средств и накапливаемые десятилетиями. Такое частное присвоение общих знаний может резко возрасти в следующем столетии. Что произойдет, будет зависеть от эволюции правовых и налоговых систем, а также от социальной и политической реакции.

 

О неравенстве выбросов углекислого газа между странами и отдельными лицами

Наконец, третья и, вероятно, самая важная трудность заключается в том, что необходимо учитывать экологическое неравенство, как в плане нанесенного ущерба, так и в плане понесенных убытков. В частности, ответственность за выбросы углерода несут не только страны-производители углеводородов или страны,