объяснениями, представляя гравюры и полотна на просмотр с минимумом информации. Доверие неоэкспрессиониста? Оттиск гравюры с изображением мерцающего движения реки, резкие контрасты материала дерева, черно-белая бумага, жесткий, глубокий мазок, не гладь холста, нервность структуры поверхности с длинными подтушеванными нитями, краски, наконец, – все само скажет. «Мои гравюры, – говорит художник, – это различные слои одной большой, часто противоречивой песни, вырезанной в гравюре».

Структура цикла трактуется нами как структура сплошного историко-художественного дискурса, связанного с поэтико-романтической, национальной, националистической и художественной (музыкально-театральной у Вагнера, кино у Ланга) интерпретацией. «Трагедия, причиненная Германией миру, непрочность всего великого является темой этих антигероических гравюр», – так определили предмет выставки ее устроители. В киферовской живописной симфонии диалог и спор слышится на всех уровнях, диктуется он конфронтациями, монтажом на пространстве полотна символов «чистого мифа» и символов прошедших войн (памятники времени херусков и Барбароссы, Валгалла, линия Мажино, бункер фюрера, руины и медленно текущий Рейн). В пространстве зала, насыщенного символами и живописными объемами, рождающими ассоциацию с представлением, в целом полотна смотрятся как гигантские декорации к спектаклю истории, направленными не вовнутрь себя, а с криком и воплем обрушивающимися на тебя, зрителя. (Эту мысль разделяет с нами Петер Слотердайк, остроумно заметивший в своем эссе: «Кифер рисует декорации, впитывающие в себя драму, которую они оформляют. Кто устанавливает такие кулисы, тот делает оперу излишней… В поле зрения наблюдателя объем находится точно так же, как красота»). И если экспрессионисты-живописцы 1920-х оглушают кровящими красками, «Нибелунги» Кифера, подобно рисункам Кольвиц, оглушают серой завесой с лежащими на ней обугленными хлопьями, рассыпанными по полотнам, словно знаки недавнего вселенского пожара, который, быть может, только стихает.

Киферовская симфония текучего Рейна многозначна. Если в сознании одних он доминирует как «гордость вечного величия, всегда связанная с безумием, представленная художником предпосылкой неизбежной гибели»11, то в спокойном течении Рейна, четко отсекающем свои берега от внешнего мира, в шаловливой игре эротически раскованных валькирий («Воглинда», «Золото Рейна», «Дочери Рейна»), овладевших наконец толщей и гладью Рейна, другие видят преодоление экстаза чуждой натуре идеологии бункера. Не вильгельмовская и нацистская архитектура, не символы нацистской эпохи владеют пространством гигантских гравюр Кифера, но ритмично, с определенными паузами членящие картину выгоревшие стволы когда-то мощных деревьев, перечеркивающих прошлое.

Пути мировой мудрости VII. Масло, гравюра на бумаге ручной выделки и джутовом полотне. 1978

Сегодня Кифер все более эволюционирует в сторону мистики и космогонии древних культур. Международный вес его последних выставок, построения огромного катакомбного города – музея «La Ribaute» (симбиоз архитектуры, живописи, инсталляции и ландшафта на 35 гектарах) и театральных постановок, прежде всего «В начале» в Opera Bastille (2009) на темы Ветхого Завета и картин берлинских руин 1945 года, начинает перевешивать славу Пенка и Базелитца. О нем пишут не иначе как о законодателе высокой интеллектуальной моды, каким он вовсе не собирается быть: «Его искусство исследует основные вопросы человеческого существования. Органическое, земное и небесное снова воссоединяются в единое целое во множестве композиций, часто в монументальные произведения. Для этого художник находит самые разнообразные материалы, чтобы сотворить космогонию, освещающую нашу современность»12.

Кифер остается трагическим немецким художником, воплотителем немецких исторических противоречий, добывающим золото своего успеха в «ужасных угольных кучах истории» – скажем, воспользовавшись выражением Вернера Шписа. Искусство Кифера противостоит главенствующей тенденции современности – скатыванию сферы ужасного искусства в зону декоративного, после чего становится привычным обычай обывателя: «Где ранее было ужасное, нынче должно поселиться седативное»13. Не случайно Кифера все еще ненавидят в Германии, а превозносят в Америке. Ведь надо научиться «исходить из его вечного недоверия к живописи как автономному жанру, чтобы заглянуть в глаз, полный страха и стыда, который от начала до конца стоит на страже его произведений»14. На одной стороне исторических весов – острие огромного бункера, словно торпеда или бомба вылезающего из недр Рейна («Мадам де Сталь: Аллемания»), «Пути мировой мудрости» – фриз героев немецкой истории всех времен, политиков и литераторов, лица которых окрашены в пепел Помпеи, персонажей, перемолотых в грозном аду истории. На другой – возвращенное Рейну кольцо Нибелунгов, парящее в виде пентаэдра над вольной рекой («Золото Рейна», «Меланхолия», «Дочери Рейна»). Таким образом, художник генерирует в своем цикле финал вагнеровского «Кольца»: огонь достиг небес, Валгалла пылает, кольцо возвращено, Рейн возвращается в свои берега, в его волнах резвятся пышнотелые раскованные девушки, хозяйки Рейна, дремлющие для свободной любви, похожие на натурщиц Отто Мюллера.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Родился в 1945 г. в швабском Донауэншингене; вырос в маленькой деревне в 30 минутах ходьбы пешком от Рейна.

2 Anselm Kiefer. Die Holzschnitte. Hrsg, von Antonia Hoerschelmann. Mit einem Vorwort von Klaus Albrecht Schröder und Beiträgen von Antonia Hoerschelmann, Peter Slotedrijk und Werner Spies. Albertina, Wien. Hatje Cante Verlag. Ostfildern, 2016. S. 15.

3 Antonia Hoerschelmann. Anselm Kiefer. Die Holzschnitte. Auf den Spuren einer Begegnung // Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a. O. S. 65.

4 Werner Spies. Im brütenden Kohlenmeiler der Geschichte // Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a.O. S. 22.

5 «…боги вырвались за ограду, словно бы сбежали от времени» (см.: Роберто Калассо. «Литература и боги». СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2018. С. 248).

6 Anselm Kiefer aus einem Brief an Henri Loyrette, Direktor des Louvre, 2013. // Anselm Kiefer. Der Rhein, bastian-gallerie.com.

7 Ibid.

8 Antonia Hoerschelmann. Anselm Kiefer. Die Holzschnitte. Auf den Spuren einer Begegnung // Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a.0. S.

9 В беседе с Клаусом Дермутцем // Kiefer, Anselm, & Dermutz, Klaus. Die Kunst geht knapp nicht unter: Anselm Kiefer im Gespräch mit Klaus Dermutz. Berlin: Suhrkamp, 2010.

10 В каталоге выставки 2001 г. «Семь небесных дворцов» // Anselm Kiefer, quoted by Markus Brüderlin, in, Die Ausstellung Die sieben Himmelspaläste. Passagen durch Welt(en) – Räume, in Anselm Kiefer, Die sieben Himmelspaläste. 1973–2001, exhibition catalogue, Fondation Beyeler.

11 Klaus Albrecht Schröder. Vorwort / / Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a. O. S. 6.

12 Jose Alvarez. “Anselm Kiefer – Am Anfang”. Katalog der Austeilung. Bundeskunsthalle Bonn, 2010 // Sihe: kunstschau.netsamurai.de.

Peter Sloterdijk. Werke und Nächte. Zur Kunst nach der Moderne // Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a. O. S. 46.

13 Peter Sloterdijk. Werke und Nächte. Zur Kunst nach der Moderne // Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a. O. S. 46.

14 Werner Spies. Im brütenden Kohlenmeister der Geschichte // Anselm Kiefer. Die Holzschnitte… a. a. O. S. 17.

Пендерецкий как экспрессионист

ИРИНА НИКОЛЬСКАЯ