Шрифт:
Закладка:
У уральцев не было большого предательства, но все же было. Вот те случаи, о которых я знаю. В самом начале войны прапорщики Н. Кузнецов и Хохлачев вели пропаганду за большевиков, были уличены, судимы и расстреляны. Доктор Ружейников примкнул к большевикам и из Саратова приезжал как делегат, уговаривал казаков признать советскую власть. Этого с миром и отказом отпустили. Депутат Каменской станицы, казак Кулаков, который еще на Германском фронте убеждал уральцев сдать оружие красным, присоединился к мнению доктора Ружейникова. Его лишили депутатского звания. Слышал про есаула Каймашникова, который будто бы был арестован. Слышал про студента Ф. Сергина. И был такой хорунжий Виктор Рябов. Обыкновенно к красным шли люди обиженные Богом или людьми. Рябов же окончил Оренбургское военное казачье училище вахмистром, спортсмен, георгиевский кавалер. Что потянуло его к красным? Мало этого – он поступил в Красную армию, дрался против уральцев, однажды под хутором Астраханкином провел отряд красных известной только казакам балкой и напал на уральцев неожиданно. Казаки его поймали и расстреляли. В моей станице оказалось семь или восемь казаков из молодых, которые перешли к красным; им также не повезло. Их поймали свои же казаки и всех расстреляли. Удалось бежать только одному Шапошникову, самому озлобленному.
По свидетельству атамана, были большие неприятности с Илец-ким корпусом. Однажды они бросили своих офицеров и своего командира полковника Балалаева и, под начальством подхорунжего Бор-ханскова, ушли на Зауральскую сторону. Причина была та, что они хотели, прежде всего, освобождать свои станицы. С ними было много возни даже и в то время, когда им стал командовать заслуженный генерал Акутин. Атаман распустил Войсковой съезд и даже арестовал некоторых строптивых депутатов, не согласных с его действиями. Арестовано было, кажется, четверо во главе с председателем Войскового съезда, сотником Кирпичниковым.
Когда Оренбургское войско было разгромлено большевиками, то часть оренбургцев, под командой генерала Акулинина, помощника атамана Дутова, пришла к нам. Но это были главным образом тыловые части. Эти части отказались вступить в нашу армию и идти на фронт. Генерал Акулинин удивлялся, что Толстов не хочет использовать эти тыловые части. Толстов же заявил, что ему нужны солдаты, а не тыловые учреждения.
Н. Дррошин{212}
Уральское казачье войско{213}
До осени на Уральском фронте больших боев больше не было. На Сламихинском фронте полковник Н.Н. Бородин не раз отбивал атаки красных, сам выходил за грань, преследуя красных, и занимал в Самарской губернии большое селение Александров Гай и городок Но-воузенск. В этом районе Самарской губернии жило много переселенцев, в большинстве зажиточных. Они были также против советской власти и дали казакам Семеновскую пешую дружину и Николаевский (по имени уездного городка Николаевска) стрелковый полк, которые боролись с красными в этом районе совместно с казаками.
К осени 1918 года Уральская отдельная армия состояла из 18 конных полков (600–800 шашек), 3 учебных конных полков, 3 пеших казачьих полков. Полевых пушек, приданных дивизиям и полкам, в армии было уже свыше 50. В частях было свыше 150 пулеметов. Большая часть вооружения была захвачена у красных в боях. Общая численность казачьей армии была около 20 тысяч. Кроме того, было несколько иногородних добровольческих полков и отрядов. Затем два Оренбургских конных полка, присоединившихся к уральцам после разгрома Оренбургской армии. Казаки иногородних не мобилизовали, принимали только добровольцев.
В это время у казаков на фронте появился «дедушка Кабаев», старик, старообрядец, старше 70 лет, из станицы Соболевской, всегда с открытой белой головой и такой же бородой, с большим восьмиконечным медным крестом на груди, разъезжавший по казачьему фронту. Войсковое правительство по его просьбе разрешило ему сформировать команду из 15–20 человек «благочестивых» казаков-стариков, которые бы «бород не брили, табака не курили и нехороших слов в разговорах не употребляли». Все они с большими медными крестами сопровождали старца Кабаева, а впереди отряда один из стариков вез на груди древнюю икону. Команда эта называлась «Команда крестоносцев»!
А дедушка Кабаев так ободрял казаков: «Братцы! Стойте грудью за Яикушку, нашего кормильца!.. Не падайте духом, Господь не покинет нас!.. Я Богу за спасение войска молюсь!.. Против антихристова войска мы сражаемся, и Пресвятая Богородица закроет нас!»
Эта разъездная команда сильно поднимала дух казаков. Этот старик, старообрядец Кабаев, участвовавший еще в походах Скобелева, не мог примириться с мыслью, что на его родном Яике будут хозяйничать безбожники большевики! Он видел в них врагов веры, слуг антихриста и с ними решил бороться, но бороться силою веры, силою креста, и к этой борьбе он призывал всех верующих. С пением псалмов старики мчались в атаку на красных и увлекали за собой казаков!
Красные часто не выдерживали такой атаки и бежали или сдавались в плен. Много побед одержали эти «крестоносцы», но их становилось все меньше и меньше от вражеских пуль! Сам Кабаев уцелел до конца 1918 года, раненый, был эвакуирован с другими ранеными в Крым с последним пароходом перед замерзанием моря, и больше о нем ничего не известно.
Среди ряда удачных для казаков боев в течение осени этого года на Бузулукском и Новосергиевском направлениях следует отметить одно удачное для казаков сражение, которое произошло уже в ноябре на Соболевско-Бузулукском направлении: от Бузулука в пределы войска вошла красная дивизия пехоты с кавалерией и артиллерией. Генерал М.Ф. Мартынов со своими казачьими силами встретил эту дивизию около поселка Соболева и разгромил ее. Было взято 2500 пленных, 10 орудий, много пулеметов и другого снаряжения. Но эти потери уже не останавливали красных.
Большевики, покончив с Украиной, осенью 1918 года перебросили на восток большие силы и повели энергичное наступление. Казань, Симбирск, Сызрань и Самара перешли в руки красных. Перейдя Волгу, красные усилили нажим по всему фронту за Волгой, и к зиме Сибирская армия вместе с чехословацкими отрядами принуждена была отступать на
