— Как же я люблю все таинственное! Непонятное! Запутанное! — Хаято довольно потирал руки, направляясь в темницу, где за железной решеткой томилась одержимая бесом дева. Ее руки и ноги по-прежнему стягивали кандалы и цепи, но они не удерживали деву от желания скалиться и рычать на своих новых хозяев.

— Как полагаете, Хаято-сан, отчего синоби держали эту чертовку в пещере? — Стараясь выглядеть беззаботным, тронул его плечо оруженосец Тёсики.

— Должно быть, чтобы не уничтожила их замок в одиночку, брат! — рассмеялся Хаято, довольный шуткой. — Посмотри на ее глаза. — Он ткнул между прутьев клетки рукояткой хлыстика, намереваясь вызвать реакцию девки, но та лишь чуть отстранилась, враждебно клацая зубами.

— Вот это да! Вы видели! — взорвался Тёсики. — Да для того, чтобы укротить ее, нам потребуется вызвать сюда лучшего дрессировщика из Киото! Я слышал о таком. Без него никак.

— Всех дрессировщиков, чтобы она уничтожила их до единого. — Хаято был доволен приобретением. — Ерунда, какие дрессировщики, сам справлюсь, помнишь, как я в девять лет заперся в клетке с отцовским медведем?

Тёсики кивнул.

— Тут самое главное найти к ней подход, а для этого нам понадобится кто-то, кто сумеет ответить нам на вопросы: Кто эта девка? С какой стати ее держали на цепи? Одержимая она или просто злющая? Сейчас мы ничего не знаем и поэтому боимся.

— Я слышал, что самые бешеные, страшно одержимые суки как раз рожают необыкновенно сильных воинов, потому что многие из них сожительствуют с духами и богами, поэтому их ловят, сажают на цепь и затем получают лучших воинов. Говорят, знаменитый ронин Кавара был как раз рожден такой женщиной. Князь Асано держал ее в клетке десять лет, кормя только сырым мясом, никогда не давая помыться и заставляя своих воинов, кто посмелее, овладевать ею.

— Как они не боялись? — Хаято с сомнением уставился на беснующуюся в клетке девку. Ведь такая и детородный орган оторвет, и глотку перегрызет за милую душу. Или, возможно, та была не столь свирепа, как наша.

— Свирепа, свирепа, говорят, от ее рыка рушились горы и кони из княжьей конюшни разбегались, вот какая она была злющая. А ежели вы беспокоитесь относительно того, как с такой женщиной ложиться, то тут все просто. — Тёсики раскраснелся от возбуждения, его глаза бегали, ладони и лоб взмокли, отчего юный самурай был вынужден постоянно утирать лицо рукавом. — Делается это так: на запястья девки надевают железные браслеты, от которых идут цепи, такие же крепятся на лодыжках. — Он показал на себе, задрав вверх ногу с новой сандалией. — Вот сюда, тоже на цепях, затем цепи разводятся в стороны, продеваются с двух сторон клетки. Их берут в руки четыре сильных и выносливых самурая. По команде они начинают тащить свои цепи в разные стороны, так что руки и ноги девки, понятное дело, так же раздвигаются. В таком положении она не может уже ничего сделать, и тогда пятый самурай, заручившись поддержкой Будды, идет в клетку и делает свое дело. Ух.

— Да уж ух. — Хаято облизал пересохшие губы.

— Хотя я думаю, что нужен еще шестой самурай, который бы держал ей голову, потому как головой завсегда тоже можно нанести удар.

Приятели помолчали.

— Отец говорил, что два раза она беременела таким образом и всякий раз успевала съедать своих детей сразу же после того, как те появлялись на свет. Поэтому, когда дикарка родила третьего ребенка, ее сразу же убили стрелой, а ребенка отсекли от пуповины, обтерли и передали кормилице. А вообще вполне обычное дело, если разобраться, синоби так завсегда подобным образом действовали.

— Десять лет на цепи… — Хаято брезгливо повел плечами. — Представляешь, как она воняла?

Глава 10

Брат Иероним и заговорщики

Тот, кто умеет устранить бедствие, справляется с ним, когда оно еще не зародилось; тот, кто умеет победить противника, побеждает его, когда он еще не имеет формы.

Ду Ю

В тот же день Ал написал письма жене Фудзико и дочери Гендзико, обещая обеим приехать в самом скором времени. И та и другая знали, что отец занят архиважным делом, от решения которого будет зависеть — жить им или умереть. Обе ждали, стараясь не показывать вида соседям и слугам, обе были готовы в любой момент тронуться с места, спасая дорогих им людей. Гендзико — убедить мужа Умино из рода Фудзимото и его троих детей от первой жены в необходимости слушаться, Фудзико — сына Минору с супругой, в отсутствие отца управляющего делами в замке и деревнях, и дочь Марико. Последнее было проблематично, так как девушка была давно просватана за молодого самурая вассала даймё Терадзава Хиротака правителя Нагасаки, а значит, формально принадлежала будущему мужу, который мог взбрыкнуть и никуда не ехать. Расторгнуть же помолвку было рискованно, так как двадцатичетырехлетняя Марико и так засиделась в девках. И откажи Ал жениху, о добродетели девушки могли пойти слухи. Кроме того, Ал видел, что взбалмошной, вечно носящейся с оружием и тренирующейся дни напролет с мечом Марико все одно не найти для себя другого столь покладистого или настолько неразумного мужчину, согласившегося терпеть отвратительный характер и полное отсутствие хороших манер невесты.

Отчего же Алу потребовалась такая спешка? На самом деле он и сам не понимал толком, что следует предпринимать, выказывая перед домашними чудеса решительности и способности держать себя в руках, а на самом деле умирая от неизвестности и необходимости решиться хотя бы на что-то.

История тем и хороша, что, изучая порядок произошедших событий, всегда можно проследить за их переплетением и найти верную дорогу. То есть эта формула выживания была популярна среди адептов ордена «Змеи», которые сначала изучали историю где-нибудь в грядущих веках, а затем отправлялись в далекое прошлое, где благодаря все тем же знаниям становились провидцами, полководцами и героями «своего» времени.

Единственное, кураторы ордена настаивали на необходимости не мешать ходу истории, и каждый засланный в прошлое агент клялся и божился, что не станет передвигать даже мертвого камня, если будет знать, что за этим небольшим отклонением от заданного сценария изменится будущее. Но на практике все получалось по-другому.

Так, выяснив от Кима о том, что в 1637 году в местечке Симабара поднимется крупнейшее в истории страны христианское восстание, которое унесет многие тысячи человеческих жизней, Ал стремился только к одному — успеть вывезти из страны семью задолго до грандиозного шухера. Потому как, если ордену «Змеи» массовое убийство японских христиан было на руку (как-никак после этого двести лет в