Шрифт:
Закладка:
Англичане из Великой компании продержалась дольше. Они двинулись на запад от Этампа в Нормандию и 2 августа 1368 года захватили город Вире. Около сорока или шестидесяти человек днем вошли в ворота, спрятав оружие под одеждой. Они убили привратника, захватили ворота и вызвали остальную часть отряда, прятавшуюся неподалеку. Это был знаменитый захват, но англичане не смогли надолго закрепиться в Вире. Из Венсена Карл V приказал оставить сельскую местность по всей Нижней Нормандии. Вскоре у захватчиков закончились запасы продовольствия. Примерно половина из низ, четыре или пять сотен, отступили в середине августа и через несколько дней заняли Шато-Гонтье в Анжу. Остальные получили откуп в сентябре и тоже двинулись на юг, чтобы присоединиться к ним. В Анжу они расположились в ряде мелких крепостей, опустошая регион и постепенно проникая на запад к побережью. Когда урожай еще находился на полях, они получили короткую передышку от голода[928].
Французские власти ответили на новую угрозу, потенциально самую серьезную в Нормандии с 1365 года, с помощью дипломатии, денег и силы. Сэр Джон Чандос, проживавший в то время в своей большой крепости Сен-Совер-ле-Виконт в Котантене, был привлечен для переговоров со своими соотечественниками. Именно он организовал отход рутьеров из Вире. Он также приложил определенные усилия, чтобы удержать их вокруг Шато-Гонтье. Но когда в конце года он вернулся в Гасконь, дальние набеги возобновились. Иоанн IV, герцог Бретани, был вынужден откупаться от них серией значительных платежей. Котантен также неоднократно подвергался нападениям. В какой-то момент английские рутьеры вплотную подошли к захвату Шербура. Однако к концу года условия для английских компаний становились все более тяжелыми. Они истощили урожай, собранный в сентябре. Правительство концентрировало более крупные силы в Нижней Нормандии, чтобы противостоять им. Отдельные группы рутьеров попадали в засады, когда искали добычу и припасы. Великая компания начала нести серьезные потери. Роберт Скот, один из самых известных ее капитанов, был загнан в угол в монастыре близ Шато-Гонтье и убит. Роберт Брике был убит вскоре после этого в другой стычке с правительственными войсками. В начале 1369 года сэр Джон Чандос ненадолго вернулся на Котантен и заключил с рутьерами новую сделку. Захватчики согласились уйти в обмен на 3.000 франков, не такую уж большую сумму. Она была собрана из местных налоговых поступлений и тщательно пересчитана в присутствии английского капитана. Когда выяснилось, что монет не хватало, сборщика налогов из Ле-Мана, который доставил деньги, заставили оставить лошадей, чтобы возместить разницу. Домой он вернулся пешком[929].
Из истории Великой компании 1367 года, которая при всех своих внутренних слабостях была самым устойчивым и дисциплинированным предприятием такого рода в 1360-х годах, можно было извлечь много уроков. Традиционный прием откупа от компаний или оплаты их участия на короткий срок в какой-либо иностранной войне был дискредитирован. Опыт Людовика Анжуйского продемонстрировал большинство пороков этого дорогого и невыгодного метода борьбы с захватчиками. Осенью 1368 года, когда отряды Бертрана дю Геклена вернулись из Прованса в Лангедок, ему снова пришлось искать для них работу на своей собственной службе или откупаться от них, чтобы они отправились в другие части Франции. За пределами Лангедока французское правительство применило методы, которые оно с успехом использовало до конца XIV века, по сути те же самые, которые Карл V рекомендовал Энрике Трастамарскому перед битвой при Нахере. Копании были вынуждены двигаться в большом количестве по стране, которая была очищена от всего съедобного. Условия стали исключительно тяжелыми для рутьеров даже летом и осенью, а зимой почти невыносимыми. Те, кто остался в надежде где-нибудь обосноваться, были, как правило, уничтожены. В Бурбонне последние оставшиеся гарнизоны рутьеров были зачищены в конце 1368 года. Ле Бурк Камю вернулся из Испании в Монтеско и Бовуар, но его выгнали из обоих мест и в кандалах отправили в тюрьму герцога Бурбонского в Мулене. Несколько отрядов Великой компании пытались удержаться в Осерруа, когда остальная часть орды двинулась в Шампань. Некоторым из них даже удалось занять Сен-Флорентен в июне 1368 года. Но они были вытеснены в течение нескольких недель. Осенью они были вынуждены оставить свои базы, отступить на юг и бесцельно блуждать по Форезу, Божоле и Ниверне, преследуемые офицерами герцога. В конце концов, остатки были загнаны в угол и разбиты при Семле в Ниверне в ноябре. В руках властей оказалось большое количество пленных, которых они не смогли разместить в безопасном месте[930].
* * *
Вскоре после возвращения принца в Гасконь один подхалим произнес перед ним в Периге проповедь, в которой сравнил его с сыном Божьим. "Никто не должен так льстить даже самому великому государю, — заметил принц позже своему другу, — судьба может погубить его в любой момент, и тогда все его знаменитые деяния будут забыты и сведены к нулю"[931]. Такая судьба вскоре постигла принца Уэльского.
Отказ Педро I от своих обещаний сделал принца банкротом. Для покрытия огромных расходов на мобилизацию и жалованье войскам у него были только деньги, вырученные от продажи драгоценностей Педро I, и первые взносы выкупа за Бертрана дю Геклена, Арнуля д'Одрегема и графа Дении[932]. Не было никаких резервов, и не могло быть и речи о субсидии из английской казны. Единственным доступным для него ресурсом было налогообложение. В итоге было предложено постоянное налогообложение в размере десяти гиеньских су (2 фунта стерлингов) в год до тех пор, пока долг не будет выплачен. Первоначально было предложено обратиться к Штатам Аквитании с просьбой разрешить взимание этого налога сроком на пять лет. Поскольку номинальный доход от налога составлял всего 27.000 ливров (5.400 фунтов стерлингов) в год, а часть этой суммы должна была пойти на оплату постоянных расходов на герцогский двор, принц, должно быть, рассчитывал также заключить со своими кредиторами договор
