Шрифт:
Закладка:
Мышелов и сам рассмеялся слегка истерическим смехом и отступил к стене. Там он вытер свой клинок, почувствовал липкую невидимую кровь и снова нервно рассмеялся.
Шерсть Хриссы все еще топорщилась и улеглась нескоро.
Фафхрд прекратил попытки вытащить топор и серьезно сказал:
– Девушки не могли быть вместе с ним, иначе мы бы увидели их фигуры или следы на покрытой грязью спине этого летуна. Я думаю, что он ревнует их к нам и действует вопреки их желаниям.
Мышелов рассмеялся в третий раз – теперь уже просто дурацким смехом.
Темнота вокруг приняла темно-серый оттенок. Приятели занялись разведением огня в жаровне и приготовлениями ко сну. Несмотря на все раны и ушибы, а также крайнюю усталость, шок и страх, вызванные недавней схваткой, пробудили в них новые силы, подняли дух и вызвали зверский аппетит. Они на славу угостились тонкими ломтиками козлятины, поджаренными над горящими шариками смолы и сваренными до бледно-серого цвета в воде, которую, как ни странно, можно было пить не обжигаясь, в то время как она кипела.
– Наверное, мы приближаемся к царству Богов, – пробормотал Фафхрд. – Говорят, что они с удовольствием пьют кипящее вино и без вреда для себя проходят сквозь пламя.
– Ну, огонь здесь такой же горячий, – вяло отозвался Мышелов. – Однако воздух кажется менее насыщенным. Как ты думаешь, чем питаются Боги?
– Они состоят из эфира, и им не требуется ни пища, ни воздух, – предположил Фафхрд после длительного раздумья.
– Но ведь ты только что сказал, что они пьют вино.
– Вино пьют все, – зевнув, заявил северянин и этим убил в зародыше и дискуссию, и смутные, не выраженные в словах раздумья Мышелова насчет того, правда ли, что более разреженный воздух, который с меньшей силой давит на нагревающуюся жидкость, позволяет ее пузырькам быстрее вырываться наружу.
К правой руке Фафхрда начала возвращаться способность двигаться, а опухоль на левой слегка уменьшилась. Мышелов смазал бальзамом и перевязал свои собственные мелкие раны, затем припомнил, что нужно еще наложить бальзам на подушечки лап Хриссы и запихнуть в ее башмачки немного пахнущего сосновой смолой гагачьего пуха, надерганного из дыр, пробитых стрелой в плаще Фафхрда.
Когда они уже лежали, наполовину зашнуровавшись в свои плащи (Хрисса уютно устроилась между ними, а в жаровню было подброшено несколько драгоценных смоляных шариков, чтобы побаловаться теплом на сон грядущий), Фафхрд достал крохотный горшочек с крепким илтхмарским вином, и они с Мышеловом отпили по глотку, воскрешая в воображении залитые солнцем виноградники и знойную, пышную почву так далеко на юге.
В жаровне на секунду вспыхнул огонь, и друзья увидели, что снег все еще идет. Неподалеку с грохотом упало несколько камней, прошипела снежная лавина, а затем Звездная Пристань затихла в морозных объятиях ночи. Орлиное гнездо скалолазов казалось им самим невероятно странным: поднятое над всеми остальными пиками Великаньего плоскогорья – и, вполне вероятно, всего Невона – и в то же время окруженное темнотой, словно крохотная комнатка.
Мышелов негромко проговорил:
– Теперь мы знаем, кто обитает в Гнездах. Тебе не кажется, что дюжины этих невидимых мант устилают, словно ковром, подобные карнизы вокруг нас или свисают с них? Почему они не замерзают? Или кто-нибудь держит их в специальном помещении? А невидимые люди, как насчет них? Ты больше не можешь назвать их миражом – ты видел меч, и я боролся с человекообразным существом, которое находилось на другом конце клинка. И оно было невидимым! Как это может быть?
Фафхрд пожал плечами и тут же поморщился, потому что это движение вызвало острую боль.
– Они сделаны из чего-то вроде воды или стекла, – высказал он свою догадку. – Вдобавок гибкого, меньше преломляющего свет и с поверхностью, которая не дает бликов. Ты видел, как песок и пепел становятся прозрачными от огня. Возможно, существует какой-то способ закалять в огне чудовищ и людей, не нагревая их, в результате чего они становятся невидимыми.
– Но как они могут быть достаточно легкими, чтобы летать? – спросил Мышелов.
– Разреженные животные под стать разреженному воздуху, – сонно ответствовал Фафхрд.
– А потом все эти смертоносные змеи – и злой дух знает, какие еще опасности наверху. – Мышелов умолк на минуту. – И все же мы должны подняться до самой вершины Звездной Пристани, да? Почему?
Фафхрд кивнул:
– Чтобы обставить Кранарха и Гнарфи… Чтобы превзойти моего отца… эта тайна… девушки… О Мышелов, ты так же не смог бы остановиться после этого, как не смог бы остановиться, проведя рукой лишь по половине женского тела!
– Ты больше не говоришь о бриллиантах, – отметил Мышелов. – Разве ты думаешь, что мы не найдем их?
Фафхрд снова попробовал было пожать плечами и пробормотал проклятие, которое перешло в зевок.
Мышелов добрался до нижнего кармана в своем мешке, вытащил оттуда пергамент, подул на огонь в жаровне и прочел всю надпись полностью при свете догорающих смоляных шариков:
Кто на Звездную Пристань, на Лунное Древо взойдет
(Путь незримых преград мимо змея и гнома не прост!),
Ключ к богатству превыше сокровищ царей обретет —
Сердце Света, а с ним заодно и кошель, полный звезд.
Божества, что владели когда-то простором земли,
Этот пик превратили в твердыню и в стольный свой град,
В тот причал, от которого звезды отчалить смогли
И дороги вели без числа в Небеса или в ад.
Так взойди же, герой, ты Ступенями Троллей и верь,
Что за пустошью Стылой, о лучший из смертных, в горах
Распахнет пред тобой твоя слава запретную дверь!
Так не медли, спеши и оставь на равнинах свой страх.
Ведь тому, кто пробьется в обитель Владыки Снегов,
Сыновьям двух его дочерей стать отцом суждено.
Хоть придется ему встретить страшных и лютых врагов,
Но зато до скончанья веков род продлить свой дано.
Смола догорела и погасла. Мышелов сказал:
– Ну хорошо, мы встретили не то змея, не то червяка, одного невидимого типа, который попытался преградить нам путь, и двух незримых ведьм, которые, как я понимаю, могут оказаться дочерьми Владыки Снегов. А вот гномы – это было бы что-то новенькое, так ведь? Ты говорил что-то о ледовых гномах, Фафхрд. Что именно?
Он с необычной тревогой ждал ответа Фафхрда. Через какое-то время он услышал его тихое ритмичное похрапывание.
Мышелов бесшумно зарычал;
