Мать молча осмотрела меня, прежде чем подойти и встать у меня за спиной.

— Однажды он станет твоим, — выдохнула она, ее слова были как шелк. — Возможно, в один прекрасный день.

— Стул? — спросил я, не зная, почему меня это волнует.

— Трон, — резко поправила она. — И корона, которая идет в придачу с ним.

Я резко шагнул вперед, упал на отцовское сиденье и прислонился к резной спинке, украшавшая ее чешуя Дракона впилась мне в позвоночник.

— Я не думаю, что он мне подходит, — решил я, так же быстро поднимаясь.

— Это потому, что ты все еще растешь. Он идеально подойдет, когда придет твое время, — заверила она меня.

Я задумался об этом, задаваясь вопросом, возможно, это то, что я искал, но потом я вспомнил, как мои братья вместе смеялись на вершине горы, и что-то в моей груди резко скрутилось.

— Нет, — сказал я просто потому, что знал, что ни один стул или головной убор не дадут того, что я ищу.

Она снова заговорила, ее слова были резкими и отрывистыми, но я отошел от нее, ее голос был всего лишь шумом, который я решил не слушать. Выбор, который мне теперь стало намного проще делать, ее шепот, больше не проскальзывает в мои мысли, когда я ухожу от ее общества.

Голос отца раздался из комнаты передо мной, но я повернулся, не желая ощущать гнев, который я слышал в его тоне, не желая воспринимать какой-либо урок послушания и подчинения, который он преподнес мне сегодня. Его рука ему не была возвращена, и его гнев по этому поводу регулярно выплескивался на меня. Нет, я обнаружил, что больше не хочу становиться жертвой ударов его ремня. Какое-то время я терпел его насилие, ощущение такой боли было для меня странным и новым. Но преданность, которую он требовал от меня, заставляя соглашаться на все, что он пожелает, уже не казалась такой важной.

Я спустился по узкой лестнице вниз, опередив мать, шедшую позади меня, и свернул в другой узкий проход, предназначенный для слуг.

Как только я спустился на половину лестницы, звук ее шагов затих, и я продолжил идти по коридору, а затем спустился по еще одной лестнице вниз, все ниже и ниже, мимо лабораторий Варда, в недра замка, где стены больше не сияли.

Я направился в темноту под горой, не имея в виду никакого направления, но когда моя нога наткнулась на лужу, я резко остановился. Ощущение, будто кончики пальцев ползут по позвоночнику, заморозило меня на месте.

Из лужи у моих ног рванулась рука, заставив меня вскрикнуть от удивления, когда она схватила меня за лодыжку и выбила меня из равновесия, отправив растягиваться на пол. Я перекатился на четвереньки, задыхаясь, когда столкнулся лицом к лицу с мутной водой и гнилым черепом, выглядывающим из-под складок рваного капюшона.

Скелетные руки снова дернулись ко мне, вырвались из лужи и потянули меня за горло, погружая мое лицо под грязную воду.

Меня поразило новое ощущение: пульс участился, адреналин пробежал по моим конечностям, которые дрожали от шока. Страх.

— У тебя есть вещи, которые принадлежат мне, Рожденный Тенью, — ухмыльнулся череп, его прогорклое дыхание омыло мое лицо, даже сквозь окружающую меня воду. — Я пришел забрать их.

ГЛАВА 63

Моя кожа зудела и горела от отчаянной потребности воссоединиться с моим королем, Уз Хранителей на сгибе моей руки теперь резко выделялись среди участка покрасневшей, кровоточащей кожи, где я царапала и царапала ее, жаждая немного отсрочку от их постоянной боли.

Меня охватило лихорадочное желание вернуться к нему, необходимость выполнить требования уз и сдержать клятву вечной защиты, данную ему, заставила мой разум треснуть. Большую часть времени я задыхалась, гранича с безумием. Я не могла думать, едва могла найти силы, чтобы поесть, и иногда мне было трудно дышать без него.

И теперь я лежала там, на полу этой грязной комнаты, окруженная трусами и неудачниками, всеми, кто проиграл борьбу за это место. Или хуже; сдались, как жалкие черви, которыми они и были.

Вонь здесь была тошнотворной, хотя нам дали чистую одежду и принять душ, я могу поклясться, что с каждым днем она все ухудшалась, воздух сгущался от резкого запаха неудач.

Я задыхалась, и дыхание казалось поверхностным и тонким, мои легкие горели от потребности в большем количестве воздуха, звон в ушах делал слова тех, кто находился за решеткой моей клетки, неразличимыми. Перед моими глазами танцевали искорки света, но когда я закрыла их, даже воспоминаний о моем дорогом, любимом короле было недостаточно, чтобы успокоить мою боль.

Раздался лязг, и я открыла веки, чувствуя, как корка вокруг них, образовавшаяся после стольких бессонных ночей, трескается и осыпается при этом.

Начищенные ботинки остановились передо мной, мужчина спросил, что со мной не так, толчок в плечо заставил меня зарычать от ярости.

Я содрогнулась под ними, опустившись так низко, что от позора я поморщилась. Я была Драконом, и все же здесь я лежала у ног таких ничтожных зверей.

— Ты больна? — спросил один из них, снова пихая меня.

Я застонала, и слишком поздно ударила его рукой, чтобы коснуться поврежденной конечности.

— Давайте отвезем ее в лазарет Урана, — решила женщина, пока я металась и плевалась в них, пытаясь отбиться от хватки их рук.

Но даже когда я это сделала, мое сердце треснуло в груди, потребность, которую я чувствовала в своем короле, парализовала меня своей силой, беспомощность моего желания, когда я была заперт в этом отвратительном месте, достаточно, чтобы уничтожить то немногое, чем я была.

Раздался хлопок, когда ворота нашей камеры открылись, а затем закрылись, моя спина выгнулась, упираясь во что-то твердое, пока я пытался понять движение вокруг себя, тусклый свет, внезапно ставший ярким, застоявшийся воздух сменился свежим.

Мои потрескавшиеся губы приоткрылись, когда я посмотрела на небо, мое тело дернулось, когда я рванулась к нему, желая оказаться там, среди облаков, извергая огонь в глубокую синеву. Но когда я попыталась дотянуться до него, я обнаружила себя связанной, моя грудь была привязана ремнями к твердой поверхности, по которой меня везли.

— Позови Джеральдин, — сказал человек, чья магия несла мои носилки, и я вывернула шею, чтобы увидеть, как хитрая крыса, спешила повиноваться.

Чья-то рука коснулась моего запястья, и я яростно зарычала, кренясь к женщине, которая шла там, оскалив зубы. Я бы вырвала ей горло, используя только эти тупые клыки Фейри, если бы это было все,