Шрифт:
Закладка:
— Ха, и ты считаешь, я тебе поверю? — воскликнул гном.
Ночь выдалась длинной и тяжелой. Повернувшись, Чудакулли взмахнул рукой. Раздался треск октаринового пламени, и на каменной стене выжглись слова: «Я ДЛЖН ТБЕ 4 ДОЛАРА».
— Конечно поверю, нет проблем. — Гном нырнул обратно в пену.
— Не думаю, что госпожа Герпес будет нас ругать, — заметил профессор современного руносложения, пока они, хлюпая туфлями, шли по ночным улицам. — Я видел ее и еще нескольких служанок на… э-э… концерте. Ну, девчонок с кухни. Молли, Полли и… э-э… Долли. Они… э-э… кричали.
— Музыка не показалась мне настолько плохой, — заметил Чудакулли.
— Нет… э-э… не как от боли, — поправился профессор современного руносложения и густо покраснел. — Они закричали, когда тот парень принялся вилять бедрами. Вот так…
— Что-то он больно походил на эльфа, — с подозрением припомнил Чудакулли.
— А еще… э-э… кажется, она бросила на сцену что-то из своего… э-э… белья.
Услышав это, замолчал даже Чудакулли. Каждый волшебник вдруг погрузился в глубоко личные мысли.
— Кто, госпожа Герпес? — спросил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
— Да.
— Что, свои…
— Думаю… э-э… да.
Чудакулли довелось как-то раз узреть сушившееся на веревке белье госпожи Герпес. Он и представить себе не мог, что в мире существует так много розовой резинки для белья.
— Что, действительно свои?… — спросил словно откуда-то издалека декан.
— Я практически уверен.
— Это был опасный трюк, — быстро произнес Чудакулли. — Кто-то мог получить тяжелую травму. Значит, так, всем немедленно вернуться в Университет и принять холодную ванну.
— Действительно свои?… — не унимался заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
Образ белья госпожи Герпес наотрез отказывался покидать уютные головы волшебников.
— Займитесь наконец делом и найдите казначея! — рявкнул Чудакулли. — И знаете что? Завтра утром я с удовольствием вызвал бы вас к руководству Университета — если бы вы не были этим самым руководством…
Старикашка Рон, профессиональный маньяк и один из самых трудолюбивых нищих Анк-Морпорка, подслеповато вгляделся в полумрак. У лорда Витинари было превосходное ночное зрение. И, к сожалению, очень острое обоняние.
— Ну, а что потом? — спросил он, стараясь дышать в сторону, — несмотря на то что сам Старикашка Рон был горбатым карликом, его запах, казалось, заполнял весь окружающий мир.
На самом деле Старикашка Рон был физическим шизофреником. Был Старикашка Рон, и был запах Старикашки Рона, который за долгие годы развился настолько, что стал отдельной личностью. Каждый человек обладает каким-то запахом, который сохраняется некоторое время после его ухода, но запах Старикашки Рона обладал способностью появляться за несколько минут до самого нищего, чтобы расположиться поудобнее и спокойно дожидаться хозяина. Этот запах эволюционировал в нечто настолько поразительное, что человеческий нос, будучи не в состоянии его воспринимать, мгновенно самозатыкался, спасая организм от жуткого отравления. Люди узнавали о приближении Старикашки Рона по тому, что у них в ушах начинала плавиться сера.
— Проклятье, проклятье, не той стороной, а я им говорил, разрази их гром…
Патриций терпеливо ждал момента, когда блуждающий ум Старикашки Рона в очередной раз наткнется на его язык.
— …Шпионили за мной при помощи магии, я же говорил им, бобовый суп… А потом все начали танцевать, понимашь, а потом два волшебника стояли на улице, музыку можно поймать в коробку, говорит один, а господин Достабль заинтересовался, но тут взорвалась кофейня, после чего все вернулись в Университет… разрази их гром, будто я не знаю!
— Кофейня взорвалась?
— Кофейная пена забрызгала все вокруг, ваш-честь… разрази…
— Да, да, последнюю часть я уже слышал, — нетерпеливо помахал рукой патриций. — И это все, что ты хотел мне сказать?
— Ну… разрази…
Старикашка Рон почувствовал ледяной взгляд патриция и сразу взял себя в руки. Даже пребывая в своем весьма индивидуальном благоразумии, нищий понимал, когда не стоит испытывать свое порядком поношенное счастье. Его Запах бродил по комнате, читал документы и рассматривал картины.
— Говорят, он сводит с ума всех женщин. — Нищий наклонился ближе. Патриций отодвинулся. — Говорят, когда он задергал бедрами… госпожа Герпес бросила свои… как их там… на сцену, во как!
Патриций удивленно поднял бровь.
— Как их там?
— Ну, вы понимаете… — Старикашка Рон замахал руками.
— Пару наволочек? Два мешка с мукой? Какие-то очень просторные шта… О, понимаю. Ничего себе. Жертв не было?
— Не знаю, вашчесть. Но кое-что Старикашка Рон знает наверняка.
— Да?
— Гм… Хромоногий Майкл сказал, вашчесть иногда платит за информацию…
— Да, про это я тоже слышал. Интересно, и откуда берутся такие слухи? — как бы про себя спросил патриций, вставая и открывая окно. — Наверное, стоит принять меры.
Старикашка Рон еще раз напомнил себе, что он, возможно, безумен, но не безрассуден.
— У меня еще вот это есть, вашчесть. — Из отвратительных глубин своего поношенного огромного балахона он вытянул какой-то лист. — Тут все-все написано, вашчесть.
Это был плакат, напечатанный яркими простыми цветами. Плакат был явно недавний, но пребывание за пазухой Старикашки Рона даже в течение одного-двух часов очень сильно сказалось на его физическом… и моральном состоянии. Патриций взял пинцет и аккуратно развернул плакат.
— Это изображение музыкантов, — объяснил Старикашка Рон. — И надпись. А здесь еще одна надпись, смотрите. Господин Достабль и тролль Мел печатают эти штуки, но я их выследил. «А ну, дайте-ка и мне штучку, — говорю, — а то как дыхну!» Видели бы вы их…
— Не сомневаюсь, они тебя сразу послушались, — пробормотал патриций.
Он зажег свечу и внимательно изучил плакат. Рядом со Старикашкой Роном пламя свечей отдавало синим.
— «Бесплатежный Фистиваль Музыки Рока»?
— Это в смысле, что ни за что не надо платить, — объяснил Старикашка Рон. — Разрази их гром, разрази…
— Состоится в Гад-парке. В следующую среду. Так-так-так. Общественное открытое место. Интересно, много будет народу?
— Толпа, вашчесть. Знали б вы, сколько народу так и не смогло пробиться в «Каверну»!
— А что, эти парни в самом деле так выглядят? — спросил лорд Витинари. — Они всегда так хмурятся?
— Сколько я их видел, они всегда потели, — откликнулся Старикашка Рон.
— «Буть Здесь Или Аставайся Квадратной Штукой», — прочитал патриций. — Это какое-то оккультное зашифрованное послание?
— Не могу знать, вашчесть, — пожал плечами Старикашка Рон. — Когда я испытываю жажду, мои мозги работают так медленно…
— «Они Вне Достягаемости! Суперлуны Плоского Мира!», — торжественным тоном прочитал лорд Витинари. — О, извини меня, извини. Сейчас я попрошу, чтобы тебе принесли что-нибудь холодненькое, освежающее…
Старикашка Рон
