Затем я раскрыла свои магические чувства и попыталась выследить неуловимых фей, живших среди людей Уналашки.

* * *

Ветер усиливался, принося с собой еще больше мокрого снега с дождем, и похоже, что обитатели Уналашки были хорошо осведомлены о погодных условиях. На улице ни души, немногочисленные машины тихонько крались по дороге, словно мыши, спасающиеся от хищников. Я почувствовала тонкий ручеек пульсирующей энергии, вытекавшей из низкого здания с вывеской «Раздолье», и вошла внутрь.

Меня тут же захлестнула энергия переполненной шумной пивнушки. В ушах загремела музыка, в лицо ударили запахи пива, жареного мяса и дыма, но хуже всего были эмоции, которые заполнили мое сознание: пьяный восторг, пьяный страх, тупая пьяная ярость и пьяная похоть. Впрочем, «трезвые» их разновидности тоже присутствовали в большом количестве. Нити разочарования и напряжения переплетались с эмоциями, вероятно, исходившими от уставших, но бдительных официантов. Источником настороженности, которая непрерывно текла из угла помещения, без сомнения, был вышибала, а источником радостной алчности, фальшиво гудевшей на заднем плане, – владелец заведения.

Я чародейка и специализируюсь на тонкой магии. И я очень чувствительна к эмоциям других людей, а потому чувствовала себя в заведении так, словно меня окатили не очень чистой водой. Мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить утраченное равновесие, настроиться и войти внутрь.

– Закройте дверь! – крикнул кто-то. Я обратила внимание на молодого человека с красным, потрескавшимся от ледяного ветра лицом. – Господи, я так замерз, что, наверное, все яйца отморозил!

– Черт возьми, это многое объясняет, Клинт! – крикнул другой мужчина, сидевший у противоположного конца барной стойки, и все посетители грубо расхохотались.

Я закрыла за собой дверь, стараясь не обращать внимания на угрюмый гнев, который излучал Клинт. Было в его ауре нечто подозрительное. Когда речь заходит об эмоциях, у людей и чудовищ оказывается много общего. Нужно обладать совсем уж инопланетным разумом, чтобы уловить эмоции, сильно отличающиеся от тех, которые испытывают люди, – ведь человеческих эмоций так много. А если добавить к этому изменяющие сознание субстанции вроде гормонов или наркотиков, вы получите просто нереальное многообразие.

Но я мгновенно распознаю рассерженного сексуального хищника.

Я несколько раз наигранно вздрогнула, делая вид, будто замерзла, протиснулась к бару и кивнула барменше, которая выглядела так, словно в свои выходные развлекалась поединками с медведями-кадьяками, если, конечно, у нее были выходные. Я заплатила наличкой, взяла пиво и почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок.

Я отхлебнула пива – какая-то русская гадость, имевшая такой вкус, будто ее сварили из пота Сталина и доставили контрабандой из советского ГУЛАГа. Обернувшись как ни в чем не бывало, я поняла, что Клинт стоит позади меня, дюйма на три ближе, чем следовало бы, и дышит слишком тяжело.

– Я тебя не знаю, – заявил он.

– Надо же!

– Что?

– Это, наверное, самый лучший подкат в истории, – сказала я и выпила еще немного пива. Даже странно, что от этого напитка на груди не стали вырастать волосы с громким «пуньк, пуньк». Хотя, если честно, я не проверяла. – Тебе что-то нужно?

– Я тебя не знаю, – повторил он и задышал чаще, а его глаза заволокла глянцевая пленка, которая мне совсем не понравилась. – Тут все друг друга знают. Ты новенькая!

– Только вот новые знакомства меня не интересуют, – сказала я, отворачиваясь.

Он больно сжал мне плечо и развернул меня.

– Я с тобой разговариваю.

В прежние времена от неожиданного физического контакта вроде этого у меня подскочил бы адреналин, а сердце заколотилось бы от страха. Теперь же меня обожгла ледяная ярость. Я почувствовала, как мои губы расходятся, обнажая зубы.

– Ой, малыш, – сказала я, – шел бы ты своей дорогой. Тебе может не понравиться то, что будет дальше.

– Ты должна пойти со мной, – заявил Клинт и потянул меня за плечо. Он был сильным. Едва держался на ногах, но все равно был очень сильным.

– Убери руки, пока я не вышла из себя, – сказала я очень резко, так чтобы меня услышали все, несмотря на шум и музыку.

Но почти никто не отреагировал.

А вот это уже было интересно. В подобных местах обычно собираются типичные синие воротнички. Здесь редко встречаются философы и прочие интеллектуалы, но должно быть много порядочных людей, которые, не задумываясь, набьют пристающему морду.

Однако никто даже не посмотрел в мою сторону. Ни одна пара глаз во всем баре. Все смотрели на стену, где по маленькому телевизору шел какой-то матч, только изображение было зернистым и расплывчатым, и я даже не могла понять, что это за игра. Или разглядывали свои пивные кружки. Или просто сидели, уставившись в стену. И все помещение внезапно наполнилось мерзким ощущением страха. Я повернулась к двум мужчинам за барной стойкой рядом со мной, но они лишь переглянулись с барменшей, а их взгляды буквально кричали: «О нет! Неужели опять?!»

Что? Клинт и в самом деле был настолько страшным?

Видимо, да.

Очевидно, никто не хотел приходить на помощь. Значит, придется разбираться самой.

– Давай немного развлечемся, – предложила я. – Я начну считать с трех до одного. И если на счет «один» ты все еще будешь держать меня, я отправлю тебя на больничную койку до конца твоей жизни.

– Со мной, – повторил Клинт и задышал еще тяжелее. Я даже не была уверена, что он меня услышал.

– Три, – начала я.

– Покажу тебе кое-что, – прорычал Клинт.

– Два, – ответила я, растягивая слова, как Мэри Поппинс, пытающаяся успокоить непослушных детей.

– Ага, – сказал Клинт. – Ага. Покажу кое-что.

– О… – начала я.

Но не договорила. Какой-то мужчина схватил Клинта за средний палец руки, которой тот держал меня за плечо, прижал остальные пальцы другой рукой и с силой оттянул средний палец назад. Послышался треск, будто сломали ветку, и Клинт заорал.

Новоприбывший действовал спокойно и уверенно. Прежде чем Клинт успел повернуться к нему, он поднял ногу и ударил его каблуком по колену. На этот раз треск был еще громче, и Клинт рухнул на пол как подкошенный.

– Не думаю, что леди понравилось твое поведение, – вежливо сказал новоприбывший. Ростом он был чуть выше среднего, возможно на один-два дюйма ниже меня, но сложен как гимнаст – поджарый и мускулистый. Как и я, он носил неприметную одежду, однако на мрачном мужественном лице лихорадочно сверкали умные черные глаза.

Я узнала его. Карлос Рамирес, чародей, Страж Белого Совета. Всего на пару лет старше меня и сексуальнее любого плохого парня из мальчиковой поп-группы. Мне тут же захотелось прыгнуть на него.

Так.