Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Избранное - Иван Ольбрахт

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 186 187 188 189 190 191 192 193 194 ... 235
Перейти на страницу:
поговорить, Ганеле? — грустно спросил он.

— Ты же знаешь, Шлойме: мамочка меня никуда не пускает.

Вот уже часть дороги позади.

— Я так люблю тебя, Ганеле. — И, пользуясь темнотой, он взял ее за руку. — Только о тебе думаю. Одну тебя вижу во сне… Я не могу жить без тебя.

— Я тебя тоже люблю, Шлойме, ты знаешь, — промолвила Ганеле и опустила глаза. — Давно уже. И во сне тебя вижу. Думаю о тебе. Все время думаю, Шлойме. Да что поделаешь?..

— Ганеле! — Он порывисто сжал ее руку.

— Можешь ты прийти к нам и сказать отцу: «Выдайте ее за меня?»

— Могу! — решительно ответил он.

— А кто будет нас содержать? — печально возразила она. И подумала: «Может, твой отец соберет для нас милостыню в Праге, когда у него дома еще шестеро…»

Они молча шли рядом, в темноте держа друг друга за руки и размахивая ими взад и вперед. Собственно, это Ганеле приводила руки в движение, и в этих размахах постепенно замирал ее вопрос и необходимость ответить на него.

Только через минуту Шлойме несмело и уже без всякой надежды спросил:

— А ты не поехала бы со мной в Палестину, Ганеле?

«Ах, какие глупости ты говоришь», — подумала она, но вслух ответила:

— Не знаю. Может быть…

Они подошли к дому Шафара.

— Я пойду! — сказала Ганеле, выдергивая свою руку. — А то мама придет.

— Нет… — с жалобной настойчивостью сказал Шлойме.

Но она сделала несколько быстрых шагов, догнала студентов и подруг и смешалась с ними. А мать в самом деле была уже здесь и старалась рассмотреть в сумерках, с кем идет дочь. Ганеле простилась со всеми, но Шлойме забыла подать руку. Студенты проводили самую красивую девушку деревни и, когда за ней закрывалась дверь, громко крикнули: «Шалом!»[60] Мама приветливо улыбнулась: кричал ли кто-нибудь «шалом» дочерям Фуксов?

Дома отец стал спрашивать Ганеле о митинге.

— Они правы! — сказала девушка, встряхнув кудрями.

Но отец покачал головой:

— Нет, не правы. Земля не вертится. А Лейб — сумасшедший.

Может быть. Но его влияние росло с каждым днем. Он высоко держал голову; устроил еще одно собрание, и в глазах его появился гордый блеск. Его худенькая жена, тихая, молчаливая, стала иногда разговаривать с соседками на улице и даже улыбаться, так что Сура Фукс у себя в лавке язвительно поджимала губы: «Ишь ты, сапожница!» Конечно, у Абрамовича вечно затоптанный пол, а по вечерам стоит такой дым, что детишки на печи во сне захлебываются от кашля чуть не до слез, но разве не возвышает мысль о том, что ты — жена вождя, который поведет когда-нибудь полянцев в обетованную землю? Муж заложил основу организации; теперь у них в доме происходят регулярные собрания, и Лейб выкрикивает:

— Палестина! Земля Отцов! Свобода! Достаток! Счастье! Прочь от нищеты, от эксплуататоров, вырвемся из мрака голета! И если скоро придет мессия, мы встретим его там!

Новым учением было заражено уже полдеревни. Если положение казалось еще не безнадежным, то во всяком случае опасным; ведь когда начинают говорить: «Тут что-то есть», — это уже плохо. И на молитве «Майрив» в синагоге среди евреев разгорались споры.

Одним из немногих, понявших, что происходит что-то скверное, был Соломон Фукс. Он знал по опыту, что общественные дела тесно связаны с частными и что речь тут идет не только об Израиле, но и о нем, Соломоне Фуксе.

Он стал советоваться с влиятельными людьми общины. Поговорил с Мордухаем Иудой Файнерманом. Святой человек поднял указательный палец и с злым лицом строго произнес: «Что-то должно совершиться». А что, не знал.

Ну его к черту, этого старого Мордхе! Он годен только для пейсов, для стрижки и свечей да на то, чтобы преследовать шехтера{263} и бедра! А когда что-нибудь происходит — подымает палец!

Соломон Фукс поговорил и с Пинхесом Якубовичем. Пинхес, каббалист и последователь раввина из Бэлза{264}, был печален, глубоко несчастен. «Разумом и доказательствами вы ничего здесь не сделаете, — грустно сказал он. — Тут может помочь только молитва. Молитесь! Я тоже молюсь». — «При чем тут разум и доказательства, дурак? — подумал Соломон Фукс. — Кому нужны твои молитвы? Эх! Если б господь мог или захотел сделать все сам!»

Соломон Фукс забросил торговлю. Он предоставил все жене и дочерям. Бродил задумчивый по двору — к хлевам и обратно, машинально открывал калитку в огород и входил туда, опустив голову, носки внутрь. Прищелкивал языком, тер тыльной стороной руки стриженую бороду, останавливался и время от времени поправлял шапку на голове.

Лишить Абрамовича всякой работы и потребовать, чтобы он уплатил долги! Ясно. Не давать раскольникам ни геллера в долг, опротестовать векселя и не идти ни на какие отсрочки, пока эти отступники не заявят перед всей общиной в молельне, что убедились во враждебности нового учения богу и Израилю, пока от него не отречется сам Абрамович! Да, вот так!

Но поможет ли это? Речь идет не о ком-нибудь, а о нем самом. Лейб Абрамович пропагандирует эмиграцию. А в каждом уезжающем он, Соломон Фукс, теряет клиента и, значит, несколько сот крон в год, даже если это последний бедняк! Но где гарантия, что он не лишится клиентуры и без всякой эмиграции?..

Абрамовича уже два раза видели у Шафара, а Нахамкес и молодой Кац там все время торчат. Шафару, слава богу, пока нечего продавать, и если кому-нибудь понадобится мыло, он идет на кухню и отрезает от своего. Но почтальон, который носит через поле письма на почту, вчера сказал, что Шафар написал дочери в Мукачево. Почтальон не дал прочесть Фуксу это письмо ни за два, ни за три кило муки в долг, сказал, что и миллиона не возьмет, потому что теперь в округе новый нотар{265} и он его боится. Что же может писать своей дочери Шафар? Ну что он может писать? Чтобы она ссудила ему несколько сот для торговли?.. И выборы на носу! А ему поручено выгодно продать общественную кукурузу!

Но мысль о выборах навела его на размышления. Он забегал среди грядок моркови. Остановился. Потрогал шапку, надел ее прямо. Ну, да!

На другой день Соломон Фукс уехал в город.

К окружному начальнику.

И вот он сидит в личной канцелярии господина советника в мягком кресле (что может случиться?), прямо против него и рассказывает ему обо всем, что делается в Поляне…

Господин окружной начальник кивнул.

— Я об этом информирован. Что вы предлагаете, господин Фукс?

— Арестовать Абрамовича.

— Насколько я знаю, нет никакого законного повода. Сионисты-халуцы находятся под

1 ... 186 187 188 189 190 191 192 193 194 ... 235
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Иван Ольбрахт»: