– Я рад это слышать, – проговорил Сомерсет. – Он так о вас рассказывал, что я…

Граф оборвал себя.

– Всего лишь легкое утомление, – заверила его Элиза.

Но Сомерсет снова нахмурился.

– Тогда позвольте спросить, – с расстановкой произнес он, – почему меня не уведомили о вашем отъезде в Бат? Тяжесть вашего состояния могла бы объяснить эту оплошность, но если оно не настолько серьезно…

О боже!

– Вы не получили мое письмо? – спросила Элиза.

Ее голос взлетел до писка, как случалось всегда, когда приходилось быстро выдумать подходящую ложь.

– Я вам написала, это правда… чтобы сообщить об изменении планов, но, возможно, послание немного… запоздало.

Сомерсет с вежливым недоверием вскинул брови.

– И когда, осмелюсь спросить, было отправлено это письмо? – поинтересовался он.

О боже!

– Право, не могу сказать точно. У меня было столько дел… – пролепетала Элиза.

Сомерсет взглянул на нее, и его лицо снова заледенело.

– Миледи, – заговорил он после долгой паузы, – как мне доподлинно известно, мой дядя был разочарован, когда оказалось, что наследником стану я. Он ясно давал понять, что я представляю собой неравноценную замену сыну, на которого он так надеялся. Возможно, именно поэтому он никогда не пытался обучить меня управлению поместьями. И возможно, вы разделяете это его мнение обо мне. Однако я не смогу должным образом исполнять долг главы семьи, если вы меня не уважаете.

– О боже, нет! – в ужасе воскликнула Элиза. – Это не имеет никакого отношения к… Я уважаю вас, действительно уважаю.

– Тем не менее я получил сведения о месте вашего пребывания от мистера Уолкота, и тот несказанно удивился, обнаружив, что мне оно неизвестно, – жестко отрезал Сомерсет. – Смею вас заверить, я пришел в немалое замешательство.

Слушая этот выговор, Элиза почувствовала себя ребенком.

– Я должна была написать раньше, – сказала она. – Я поступила непростительно грубо.

Сомерсет кивнул, смягчившись.

– Вы по-прежнему намерены вернуться в Бальфур после окончательного выздоровления? – спросил он.

– Я… пока не знаю, – призналась Элиза.

Уже наступила вторая половина февраля, и оставалось всего восемь недель до того момента, когда семья призовет к себе Маргарет. И хотя Элиза с каждым днем все больше чувствовала себя в Бате как дома, перспектива остаться без подруги и искать новую компаньонку пугала настолько, что думать об этом не хотелось.

– Понятно.

Сомерсет опустил взгляд на шляпу, которую все еще держал в руках, и принялся медленно ее вращать. Элизе был знаком этот жест – так граф вел себя, если нервничал и пытался это скрыть. Она в ярких красках вспомнила, как он вертел шляпу, когда впервые нанес ей визит в лондонском доме Бальфуров.

– Я знаю, что… – снова начал Сомерсет, не отрывая взгляда от крутящейся шляпы, – что характер прежнего знакомства накладывает печать неловкости на нынешние обстоятельства.

– Возможно, ситуация не идеальна, – произнесла Элиза пересохшими губами.

– Это определенно так, – откликнулся Сомерсет, поднимая глаза. – И мне неприятно думать, что эта неловкость не позволяет вам выбрать местом своего проживания Харфилд, даже если вы этого хотите. Там для вас всегда найдется место, обещаю.

Как это на него похоже – дать подобное обещание. Он всегда был неизлечимо благороден.

– Спасибо, – искренне сказала Элиза. – Но мы счастливы здесь, в Бате. Приезд сюда помог нам сменить обстановку, что было бы невозможно в Бальфуре или Харфилде.

– Понимаю… – кивнул Сомерсет. – Могу понять, как сложно жить там, где все постоянно напоминает о нем, – чуть слышно сказал он.

Элиза промолчала. Она боролась с чрезвычайно неподобающим желанием признаться Сомерсету, как мало в действительности было любви между ней и мужем. Сказать, что за годы совместной жизни тепла в их отношениях не возникло, что пучина, разделявшая их, все больше зарастала льдом, по мере того как таяла надежда на рождение ребенка. Но признаваться в таком неприлично. И в любом случае собеседник не захочет это слышать.

Стук быстрых шагов на лестнице возвестил о приближении Маргарет. Когда она вошла, Сомерсет поднялся.

– Нюхательные соли вы, конечно, не принесли? – спросил он с легкой улыбкой.

– Ах, я такая забывчивая! – жизнерадостно воскликнула Маргарет. – Неужели вы уже уходите?

– Боюсь, что да. Умоляю вас, не вставайте, леди Сомерсет.

Исполнив свой долг и завершив благородную миссию, он не видел больше причин продолжать визит. Элиза не позволила себе испытать разочарование.

– Вечером возвращаетесь в Харфилд? – спросила она.

– Не сегодня. Утром мне нужно будет заняться делами с мистером Уолкотом, – помолчав, ответил граф.

Он снова повертел в руках шляпу и добавил:

– Вы позволите… позволите навестить вас завтра, если вам будет удобно?

– Да, – ответила Элиза, загоняя поглубже радостное возбуждение. – Будет вполне удобно.

– Тогда увидимся завтра, – наклонил голову гость, – леди Сомерсет, мисс Бальфур.

Кузины дождались звука закрывающейся входной двери, и Маргарет бросилась к окну, чтобы проследить, как Сомерсет удаляется от дома.

– Ушел! – объявила она. – О чем вы разговаривали в мое отсутствие? Я пыталась подслушать, но ваши голоса звучали слишком тихо.

– Ни о чем особенном, – ответила Элиза, не в силах собраться с мыслями.

Неужели то, что сейчас произошло, действительно произошло?

– Он заверил, что меня радушно примут в Харфилде, если я захочу вернуться.

– Но ты не захочешь? – пожелала убедиться Маргарет.

– Не захочу, – согласилась Элиза. – Впрочем, было очень любезно с его стороны предложить это. Тебе не показалось… он как будто разволновался, когда думал, что я больна?

– Показалось. Очень разволновался.

– И почувствовал облегчение, когда выяснилось, что я здорова?

– Огромное облегчение, – подтвердила Маргарет, порывисто кивнув.

– И завтра он собирается нанести визит, – сказала Элиза, размышляя, не привиделось ли ей.

Значит, возможно, не так уж она ему безразлична. Элиза прижала руку ко рту, сдерживая улыбку.

«Не смей, – велела она себе. – Не позволяй себе надеяться, это было бы ошибкой. Боже правый, да он почти весь визит тебя отчитывал!»

«Но он был добр с тобой, – возразил другой голос, тихий и мечтательный. – И он хочет прийти еще раз».

– Что ты думаешь?.. – начала Элиза и оборвала себя.

– Что я думаю о чем? – уточнила Маргарет.

– Просто… к концу его манеры стали намного более сердечными. Возможно, это знак, что однажды он… простит меня?

– Он простит тебя? – внезапно нахмурившись, бросила Маргарет. – За что?

– Маргарет, ты знаешь за что.

– Совершенно не понимаю, почему ты до сих пор чувствуешь себя виноватой, – возразила подруга. – Эта история была невыносима для вас обоих, но расплачиваться пришлось только тебе. Ты вышла замуж за старого негодяя, а твой возлюбленный, ничем не обремененный, наслаждался свободой.

– Он поступил во флот, Маргарет, – напомнила Элиза. – Не думаю, что это можно назвать ничем не обремененной свободой.

– Бороздить