Шрифт:
Закладка:
— Почему вы бросились на меня? — резко спросил Роджер.
— Я… думал… — Человек мялся, не зная, куда девать руки. — Вы совсем не тот, кого я ждал.
— Вы же могли убить меня.
— Я и пришел, чтобы убить.
В его словах, в его неожиданном признании, несомненно, сквозило чувство собственного достоинства. Он был горд тем, ради чего пришел сюда.
— Стойте там, — сказал Роджер. Он повернулся, отворил ногой дверь и увидел просторный офис с шестью или семью столами, несколькими пишущими машинками и телефонами, шкафами — отлично оборудованное конторское помещение, где почти все было новым. Стоял здесь и гардероб с плечиками для одежды и крючками для шляп. Осмотрев все это, Роджер вернулся назад, втолкнул рыжеволосого в комнату и запер в гардеробе.
Другая дверь вела в «личные апартаменты». Роджер отворил ее. Комната выглядела прямо-таки роскошно — с толстым ковром на полу, стенными панелями, довольно большой библиотекой и несколькими креслами она скорее напоминала жилое помещение, чем кабинет. Помещение было пустым. Роджер оглядел потолок, стены. Почувствовав себя снова полицейским, он точно знал, что искать, а главное — где. Он обратил внимание на одну небольшую панель в стене позади письменного стола и, легко надавив рукой, открыл ее.
Роджер довольно ухмыльнулся — эта улыбка была первой непритворной улыбкой с тех пор, как ему пришлось покинуть Скотленд-Ярд.
Внутри открывшейся его взору ниши был установлен крошечный диктофон. С помощью карандаша Роджер выключил его и, поставив панель на место, принялся осматривать потолок, пока не убедился, что в комнате больше нет никаких отверстий, через которые можно было бы подслушивать или подглядывать за ним. Тогда Роджер вернулся в офис, отпер гардероб и выпустил рыжеволосого пленника.
— Выходите, — приказал Роджер.
Он запер изнутри входную дверь на ключ. Теперь в контору можно было проникнуть разве что через окна, но они выходили в глухую стену, а прыгать вниз, в узкую щель между домами, было крайне рискованно. Роджер постоял у одного, потом у другого окна, пока не убедился, что заглянуть внутрь снаружи невозможно. Наконец вместе с рыжеволосым, все еще сильно нервничавшим, он подошел к столу и обследовал оклеенный белой бумагой потолок — никаких следов, никаких отверстий или трещин, через которые можно было бы вести наблюдение.
— Кого вы ожидали здесь?
— Только… только не вас.
— Ну что же, допустим, что я поверил. А кого вы хотели убить?
— Рейнера, — ответил рыжеволосый.
Значит, вместе с именем, подумал Роджер, он унаследовал и врага.
— За что?
— Он убил мою жену.
— Убийц обычно вешают.
— Никто не знает, что он убийца, — устало ответил рыжеволосый. — И вообще никто ничего об этом не знает. Никто, кроме меня. Я был в «том доме», когда это случилось. Рейнер всегда твердил мне, что убьет ее, если она откажется выполнять то, что он хочет. Она отказалась, и Рейнер убил ее.
Это что, очередная шутка Кеннеди?
— Как вас зовут? — спросил Роджер.
— Кайл, — пробормотал человек.
— А как вы оказались в «том доме»? — Кайл?… Имя было знакомым, какие-то смутные воспоминания теснились в мозгу Роджера.
— Подделка, — сказал Кайл односложно. — Я гравер, хороший гравер. — В его голосе послышались нотки гордости. — В моих изделиях заметить подделку практически невозможно.
Да, все точно: это тот самый Кайл. Его арестовали и судили в Манчестере. Это был один из тех редких случаев, когда провинциальная полиция отобрала лавры у Скотленд-Ярда. Эдди Дэй, специалист по всем делам, связанным с подделками, ездил в Манчестер в поисках «выгодного» для Ярда дела и вернулся, потрясенный лихостью, с которой местная полиция распутала тот узел.
— Когда вас выпустили?
— Месяц назад.
— И чем вы занимались все это время?
— Искал Рейнера.
— А как выглядит человек, именующий себя Рейнером?
Водянистые глаза, прикрытые розовыми веками со светлыми белыми ресницами, вскинулись на него вопросительно.
— А вы что не знаете?
— Я — Рейнер.
— Нет-нет! Этого быть не может! Вы…
— Кто воспользовался моим именем? Как он выглядит? У него есть какие-нибудь характерные приметы?
Кайл ответил ровным голосом, но в нем сквозила нескрываемая ненависть.
— О, Рейнера забыть нельзя. Его глаза… О, как я ненавижу их! Дениза — тоже, хотя она нравилась ему, но Рейнер все время запугивал ее. Тащил к себе и требовал, чтобы она ушла от меня. Приятели рассказывали, что он грозился убить ее, если она останется со мной. Но Дениза не пошла к нему, И ее убили. Случайно. По ошибке! — Последнее слово он выкрикнул на пределе своего голоса, и в глазах его отразилось отчаяние. — Ее сбила машина, страшно изувечив. А ведь Дениза была такой красивой. — Он извлек из кармана фотографию, при этом пальцы его мелко дрожали. Кайл опустил голову, всматриваясь в изображение. На глазах его заблестели слезы, и он прошептал:
— Взгляните!
Веселая, улыбающаяся девушка. Его королева. Легко поверить, что Кайл боготворил ее.
— Могу понять, — сказал Роджер, — почему вам не нравится Рейнер. Дайте-ка мне взглянуть на ваш бумажник.
— Я… нет!
— Дайте, дайте.
Кайл нерешительно протянул бумажник Роджеру. Тот вытряхнул его содержимое на кожаную поверхность письменного стола. Среди прочего он увидел то, что и ожидал: пропуск на выход из тюрьмы, тюремное удостоверение, регистрационную карточку, старое, затертое, со смятыми уголками письмо восьмилетней давности, банкнот в десять шиллингов и еще одну фотографию. Роджер взглянул на обратную сторону. Он чувствовал, что Кайл внимательно наблюдает за его действиями, а потому придал своему лицу равнодушное выражение.
Это было непросто, так как о фотографии на него смотрела… Люсиль. Девушка из Парижа.
Изучив снимок, он сравнил его с фотографией погибшей жены Кайла. Они были похожи, как могут быть похожи друг на друга близкие родственники.
— Симпатичные, — ворчливо заметил Роджер после длительной паузы.
— Да, очень, — в голосе Кайла снова послышалась гордость. — Это моя дочь.
— Неужели? Вы в этом уверены?
— Конечно, — сказал Кайл, — ее зовут Люсиль, — он улыбнулся. — Несколько лет назад я отправил ее во Францию к родственникам жены. С женой, с Денизой, я познакомился еще во время первой мировой войны. Люсиль очень добрая и умная, и мне не хотелось, чтобы на
