Шрифт:
Закладка:
— Если он Уиллис, то откуда взялся Велесов?
Рыжий с охотой пояснил:
— Необычную фамилию Уиллис крестьяне выговаривали на местный манер, получалось Велес. Через сто лет эта форма закрепилась, и члены семьи впоследствии писались как Велесовы.
— То есть Велесовы — это бывшие Уиллисы? — в замешательстве спросил Антон.
— Естественно! Так же как Лермонтовы — бывшие Лермонты, а Фонвизины — бывшие фон Визены.
— Значит, и гора называется Велесовой по фамилии сахарозаводчиков? А славянский бог Велес тут не при чем?
— Ну разумеется, — рассердился тот. — При чем тут какой-то бог? Все здесь принадлежало Велесовым. И гора, и леса, и сама деревня — все принадлежало им.
— Но почему же вы теперь Уиллис, а не Велесов?
— После революции мой прадед покинул Российскую империю и взял прежнюю фамилию, — снисходительно объяснил он. — Ну, знаете, чтобы не задавали лишних вопросов. С тех пор наша ветвь Велесовых живет за границей. Но в семье хранятся архивы моего деда, которые достались ему от прадеда и так далее. Документы в основном на русском языке, и это весьма интересное чтение, могу вас уверить.
— Так вот почему вы так хорошо говорите по-русски!
Патрик Уиллис Колхаун покраснел от удовольствия.
— По традиции, каждый член нашей семьи говорит на русском и передает знание сыну или дочери. У нас в доме сохранилась прекрасная библиотека! Но увы, связь с российской ветвью оборвалась. Судьба их закончилась трагически. Мой двоюродный прадед Борис Велесов умер в 1925 году, его сын расстрелян в 1937. Другой двоюродный прадед, Гавриил Велесов, репрессирован годом позже. — Он пожал плечами. — Полагаю, то было сложное время, перелом эпох! В настоящее время остался только один прямой наследник графа Велесова — ваш покорный слуга.
— А мне рассказывали, что Велесовых тут целая деревня.
Иностранец фыркнул.
— Это совершенно другие Велесовы. Как у вас говорится, седьмая вода на киселе — дальние родственники или крепостные, что получали фамилию графа благодаря курьезам и морганатическим связям. Ну, знаете, как это бывает — увлекся барин дворовой девкой, та и принесла в подоле байстрюка. А поскольку увлекаться наши предки умели, то и фальшивых Велесовых развелось, как грибов после дождя.
— А вы…
— Разумеется, настоящий, — снисходительно сказал иностранец. — Самый что ни на есть. У меня и документы имеются, и родословная, и права на наследство.
— Какое наследство?
— Вот это все, — рыжий наследник обвел рукой далеко вокруг, подобно атаману Стеньке Разину, указывающему с волжского утеса путь мятежным войскам, — согласно завещанию, теперь принадлежит мне. И даже не сомневайтесь. Это завещание составил сам граф более ста лет тому назад.
Антон с удивлением посмотрел на странного человека.
— А теперь давайте возвращаться, — озабоченно сказал тот. — Не забывайте, что вы — ключевой свидетель преступления! Нам с вами просто необходимо обратиться в полицию как можно скорее, желательно пораньше с утра, иначе все ответственные лица разбегутся. Поразительная безответственность. Они не желают принимать мое заявление под тем предлогом, что подземный монастырь не зарегистрирован как архитектурный памятник. Теперь мне приходиться хлопотать и об этом!
* * *
К тому времени, когда они спустились с горы, солнце уже поднялось и деревья в саду отбрасывали длинные тени. Между деревьями бродила одинокая девичья фигура. Завидев Антона с рыжим иностранцем, Надежда выпрямилась. Рядом с ней стояло синее ведерко с яблоками.
— Вот, решила с утра собрать яблоки, пока не погнили, — сказала она, косясь на незнакомца. — Из этого сорта компот хороший получается. Можно сварить, если любите с кислинкой.
Иностранец смотрел на девушку с таким нескрываемым интересом, что та смутилась, и добавила:
— И еще, кажется, этой ночью в компостную яму кабан провалился…
Антон раскрыл рот, но рыжий человек его опередил.
— Это был не кабан, — сообщил он с широкой улыбкой, — а ваш покорный слуга. Застрял в яме по нелепой случайности… Позвольте представиться — Патрик Уиллис Колхаун, доктор психологии, и по совместительству историк-любитель. А вы, видимо, хозяйка этой усадьбы?
— Хозяина сейчас нет. — Девушка взглянула на рыжего повнимательней. — Кажется, я о вас уже слышала. Это вы разносите по деревне слухи о том, что вы наследник графа Велесова?
— С вашего разрешения, — возразил иностранец, — никакие это не слухи. Здесь все вокруг — земля, на которой вы стоите, и дом, и даже компостная яма, а которой я застрял — принадлежит династии Велесовых, а я единственный полномочный наследник. Более того, я собираюсь доказать это в суде и вернуть собственность законному владельцу.
Девушка неуверенно улыбнулась.
— Вы, наверное, шутите.
Она растерянно посмотрела на Антона, словно ища поддержки.
— Этот дом и участок принадлежит совершенно другому человеку. Никаких других документов на право собственности у вас не может быть.
— Есть! — торжествующе произнес рыжий, и в этот момент Антон еще раз пожалел, что не оставил его в навозной яме навсегда, — есть у меня такие документы! Хотя разумеется, ваши сомнения мне понятны. Я бы и сам на вашем месте засомневался!
Он взглянул на часы.
— Пожалуй, я удовлетворю ваше любопытство. Но только десять минут, не более! У меня важная встреча в местном полицейском управлении, — и он со значением глянул на Антона.
Оказавшись в доме, Патрик Уиллис Колхаун сбросил рюкзак. На свет явилась толстая кожаная папка.
Сложив руки на груди, Надежда с подозрением смотрела, как тот расстегивает папку и выкладывает оттуда бумаги, конверты, какие-то футляры.
— Разумеется, это копии, — предупредил он. — Оригиналы хранятся в моей банковской ячейке в Цюрихе. Это настолько ценные документы, что я не могу рисковать!
Антон и Надежда молчали, разглядывая бумаги с пышными колонтитулами, гербами и вычурными сигнатурами.
Иностранец смотрел на них торжествующе. Похоже, эти мгновения доставляли ему огромное удовлетворение.
— Я вынужден начать издалека, — сказал он. — Дело в том, что мой предок, влиятельнейший и могущественный Гермес Уиллис, его сиятельство граф Велесов, обладавший многомиллионным состоянием, бесчисленными земельными и лесными угодьями, десятками фабрик и заводов, на которых работали тысячи работников — имел одну, но пагубную страсть. Этой страстью был зеленый карточный стол.
Он сделал трагическое лицо.
— Граф много играл, и имел репутацию отчаянного, дерзкого игрока. За вечер он мог выиграть или проиграть сотни тысяч. Он был умен и талантлив, и в карточном мастерстве мало кто мог с ним сравниться. Он разъезжал по всему миру и
