это голос действительно подполковника Сарвара. Но почему он не называет пароля? Решил проверить меня, как часового? Ну ладно. Сейчас покажу, как я службу знаю, по всем пунктам караульного устава.

— Ложись! — еще громче кричу в темноту. — Ложись! А не то из тебя решето сделаю!

И для убедительности своих слов пускаю длинную очередь в небо. Подполковник не то что лег, а со всего размаху зарылся носом в землю…

На выстрелы примчался начальник караула с двумя курсантами. Осветил подполковника лучом карманного фонаря, помог ему встать на ноги и ну давай меня ругать самыми последними словами.

— Отставить! — остановил Сарвар карнача. — Я проводил проверку. Курсант Салех действовал по уставу! Как старший дежурный по курсам объявляю ему благодарность!

Подполковнику Сарвару едва перевалило за сорок. Окончил военное училище в Лондоне, служил в афганской армии при короле и Дауде. На наших офицерских курсах он читал лекции и проводил практические занятия по тактике. Свое дело подполковник знал мастерски. Даже самый, казалось, сухой материал умел преподнести интересно, иллюстрируя примерами из истории войн разных стран и разных времен. На практических занятиях учил думать и действовать самостоятельно, без подсказок и ожидания указаний «сверху». При этом не забывал упомянуть любимое изречение:

— Не высокая фуражка, а ум делает честь офицеру!

Меня на занятиях хвалил, нравились командирские решения учебного боя.

— Из вас, Салех, толк выйдет. Есть офицерская хватка!

К утру, когда я сменился с караула, подполковник пригласил меня в дежурную офицерскую комнату пить чай за компанию… Это был неслыханный демократизм с его стороны, первое сближение с человеком, который и решил всю мою дальнейшую судьбу…

* * *

Через несколько месяцев там, за рубежом родины, на стол руководителя разведцентра ляжет очередная шифровка из Кабула.

«…Пешавар… Срочно… Раджабу… После тщательного изучения остановился на кандидатуре курсанта Салеха, бывшего узника Пули-Чархи, происхождением из бедных крестьян, жадного к деньгам и чинам. Первые встречи и беседы прошли успешно. Начинаю испытание кровью… Седой».

— Следует заметить, что с первым заданием кандидат в будущие агенты одной из империалистических держав справился не совсем точно, — вносит свои коррективы в мой рассказ Ахмад.

Хорошо ему рассуждать, что точно, что не точно. А у меня тогда не было времени на осмысление. Нет, это не приказ, а страшная изуверская пытка своей жертвы, загнанной в умело расставленные силки. Я должен был ликвидировать одного из руководителей контрразведки нашей армии.

Помолчав немного и глядя мне в глаза, Седой назвал его имя и фамилию.

— Так это же мой лучший друг! — невольно вырвалось у меня.

Подполковник не удивился, только вздохнул и тут же пояснил с откровенным цинизмом:

— Мы учли это обстоятельство, Салех. Именно на этом и построен план операции. Он ваш старый друг по подпольной работе и участию в революции. Вы встретитесь запросто, без всяких формальностей. Следовательно, вам же легче и выполнить задание центра, — разъяснял, как на занятиях, подполковник Сарвар. Для него, видимо, подобное убийство — дело привычное. Центр приказал — значит надо действовать, убивать всех, кто по другую сторону перевала. Убивать, если таковым окажется даже близкий тебе человек.

— Ничего не поделаешь… Одним словом, борьба, — говорит Сарвар.

Он дьявольски спокоен, а я чувствую, как прилипла рубашка к спине, испарина выступает на лбу. Сарвар заметил мое состояние, ехидно улыбается.

— Господину Салеху не по душе наше боевое задание? Нервы сдают?

Нагнулся к самому моему лицу, сверлит своими хитрыми глазами. Ему очень хочется до конца понять, с кем он имеет дело.

— Ну так как, согласны?

Умом я понимаю, что надо соглашаться. Иначе нельзя, иначе не имею права.

— А если я откажусь, что тогда?

— Все просто… Тогда вас ликвидируют другие… и немедленно… Свои ошибки я привык исправлять сам.

И неожиданно я почувствовал, как в мой живот уперся жесткий ствол его пистолета. Мы были одни на пустом полигоне. Смеркалось, с гор потянул спасительный свежий ветерок. Я смахнул пот с лица и сказал негромко, но твердо:

— Согласен!

…Я стрелял с близкого расстояния в своего друга в глухом переулочке в конце Грязного базара. Видел своими глазами, как он упал. Не мешкая, помчался прочь, подальше от своей жертвы. За углом меня ждало спасительное такси.

— Ты и здесь допустил ошибку, — критикует мои действия Ахмад. — Не надо было так подробно все рассказывать Седому. Он из окна чайханы все видел как на ладони. Сам по достоинству оценил твою дерзость и хладнокровие… А ты краски сгустил, приврал, наговорил того, чего не было. Выдумал о погоне, стрельбе за спиной. И Седому пришлось, не оставалось ничего делать, как устроить будущему агенту новое испытание. Была проверка кровью, а теперь огнем.

…Прежде чем уйти за кордон, мне предстояло организовать взрыв гарнизонного склада боеприпасов.

Я дождался, когда в небо взметнулась огненная лава, заходила под ногами земля, как при землетрясении, ахнул и поднял на ноги грозовой раскат весь сонный Кабул.

Задание подполковника Сарвара по кличке Седой было выполнено…

«Срочно… Центр… Салех успешно организовал взрыв гарнизонного склада боеприпасов. Повторные проверки, участие в боевых операциях полностью подтверждают преданность нашему делу нового агента. Согласно указанию Салех направляется в ваше распоряжение. Седой».

ГЛАВА XII

Я словно тот, кто на лихом коне

Несется вскачь по золотой стерне.

Как птица, выпорхнувшая из клетки,

Летит скакун. Куда? К какой стране?

Джалаладдин Руми

Перевалив через горные цепи Гиндукуша, навстречу мне шагала весна. Дружная, буйная, расстилая на своем пути зеленый ковер сочных трав вперемежку с островами ярких, слепящих глаза маков. В долинах уже цвел миндаль, в белом наряде, расправив свои плечи, стояли яблони. Парила по утрам земля, тронутая первой бороздой легкого омача. Весна шла дальше на север, а я держал свой путь к югу.

Иду вместе с небольшим караваном кочевников, ухожу от солнца в узкое сырое ущелье. По нынешним временам лучше выбирать нехоженые тропы, чем кланяться пулям душманов на старых караванных путях. Неспокойно и тревожно сегодня в наших горах, вспыхивает перестрелка, идут настоящие бои между солдатами республики и отрядами мятежников.

* * *

Стрельба стрельбой, а кочевник остается кочевником. Пришло время перегонять скот на летние пастбища, и пошли, запылили большие и малые караваны, тронулась в дорогу многонациональная семья Афганистана. Как трудно пересчитать звезды на небе, так сложно пересчитать всех, кто населяет эту древнюю землю. Пуштуны, таджики, узбеки, хозарейцы, туркмены, джемшиды, белуджи, чар-аймаки, нуристанцы и другие.

У нас еще сохранилось деление на племена