невнимательно. Присев на большой белый камень, она вертела в руках какую-то былинку. Она не знала: хорошие стихи были или нет. Лизе в них нравилось то, что автор думал о ней, ждал ее, звал, что ему, раненому, стало бы сразу легче, если бы пришла она.

Аркадий закончил и сунул книжку в карман. Девушка молчала.

— Не нравятся? — спросил Аркадий.

— Нет, хорошие. Понравились.

Аркадий смотрел на Лизу и думал, что она изменилась к лучшему за эти два года. Он скользнул взглядом по хорошо развитой девичьей груди, стройным загорелым ногам. Он потянулся к Лизе, хотел привлечь к себе, но она поднялась с камня. Лиза почувствовала себя и беспокойно, и радостно, но на Аркадия взглянула доверчиво. Под ясным взглядом Топольский словно отрезвел. Не обнимая девушку, он крепко поцеловал ее в щеку.

— Мне пора… Мама просила кое-что купить в городе. Я ведь за покупками приехала, — растерянно пролепетала Лиза.

Аркадий, улыбаясь, кивнул:

— И я за покупками…

Он взял ее под руку, и они пошли обратно той же тропинкой.

Крепко держа Лизин локоть, заглядывая ей в лицо, Аркадий спросил:

— Когда, Лиза?

Девушка поняла — он спрашивает о следующей встрече.

— Скоро… Здесь же…

Солнце уже давно выплыло из-за туч.

Под его лучами серебристо поблескивали рельсы. Убегая неизвестно куда, они звали и манили вперед.

Лиза взобралась на насыпь, встала на узкую полоску рельса. Каблуки туфель соскальзывали, и тоненькая девушка, смеясь, клонилась то влево — в сторону соснового бора, то вправо — к плечу Аркадия. Клонилась, а сойти не хотела. Аркадий подал ей руку и сам встал на рельс. Шли они не в ногу, качались, чуть не падали… и это их веселило.

2

В клубе поселка Соколовка сегодня вечер. Выступает клубная художественная самодеятельность.

Лизе идти не хочется, но Иринка тормошит ее:

— Пойдем… Ты посмотришь, какой там драмкружок сильный, некоторые, как настоящие артисты.

Иринка вплетает свои толстые косы одна в другую и около ушей завязывает по пышному бордовому, как маковый цвет, банту. Потом Иринка просит Лизу стать рядом с ней. Лиза встает.

— Для чего тебе это нужно?

Иринка ставит над своей головой лопаточкой ладонь, которая касается виска Лизы.

— Нет, не подойдет! — Иринка огорченно вздыхает.

— Что не подойдет?

— Да, понимаешь, Лизушка, я хотела у тебя попросить, помнишь, то платье в цветах, которое тебе мама с папой подарили, когда ты закончила десятилетку. Оно подошло бы мне по цвету, но будет длинно: ты выше меня на полголовы.

Лиза улыбается. Ей хочется обрадовать сестру.

— Не огорчайся, Ирусик, я из этого платья уже выросла, а тебе оно как раз будет впору.

Лиза достает из чемодана крепдешиновое платье, которое всегда волновало ее воспоминанием о начале студенческой поры.

Иринка берет платье, бережно расправляет на нем складочки.

— Ты мне, Лизушка, даешь его на вечер сегодня или насовсем?

Лиза задумывается, потом тепло улыбается:

— Насовсем.

— Лизочка, милочка, тысячу раз спасибо, — Иринка чмокает сестру в щеку. — А как ты думаешь, не надеть ли мне на голову газовый шарфик, ну тот самый, что ты мне подарила в честь окончания школы?

Лиза качает головой.

— Нет, не надо, Иринка. Будет слишком ярко и, пожалуй, безвкусно.

Иринка, любит все яркое, но сейчас сразу соглашается с сестрой. Лиза замечает:

— А ты что-то уж очень долго вертишься перед зеркалом?

Иринка улыбается.

Лиза собирается на вечер неохотно и идет только ради Иринки, которую мать одну, пожалуй, и не отпустит.

С подойником в руках появилась Анна Федотовна, молча прошла мимо вертевшейся перед зеркалом Иринки. Слышно, как за кухонной перегородкой течет в кринку струйка процеживаемого молока.

— Мама, налей нам с Лизой по кружечке!

— Пейте, хоть по две… — мать вынесла дочерям пузатую кринку молока и две чайные чашки, задержалась у стола.

Иринка повернулась около матери — платье ее раздулось колоколом. С жеманным поклоном Иринка спросила:

— Анна Федотовна, хороша ли ваша младшенькая?

Мать скупо улыбнулась:

— Хороша Аннушка — хвалит мать да бабушка!

— Ой, мамушка, эту пословицу ты не оправдываешь. Нас ты никогда не похвалишь, — она потерлась щекой о материно плечо, запрятала ее седую прядку волос под платок.

Анна Федотовна легонько отстранила дочь от себя.

— Ну, хватит ластиться. К экзаменам сегодня готовилась?

— Так точно, мамушка!

— А ты что нос повесила, не одеваешься? — спросила мать старшую дочь.

Лиза только улыбнулась в ответ.

В то время как сестры Дружинины собирались на вечер, Яков Шатров сидел дома, запершись в маленькой комнатке. Еще после обеда Маша принесла ему туда чернильницу, а Ваня чистую тетрадку. И он засел…

Маша и Ваня уже успели три раза сбегать выкупаться и теперь пришли домой. И вот, пожалуйста, ходи на цыпочках, не дыши, не шелохнись.

Старший брат, запирая дверь за собой, так и сказал близнецам:

— Не дышите!

Попробуй не дыши — вон как жарко! Ваня полез ковшом в кадку с водой. Ковш вырвался из его рук и пошел ко дну огромной кадки.

— Клюкой надо поддеть его, рукой не достать, — заметила Маша. Она начала снимать со стены, с гвоздика, клюку и, сняв, зацепила концом ее горшок на полке. Горшок упал и разбился вдребезги.

— Маша, Иван, что вы там грохочете? — раздался голос Якова, но сам он так и не вышел в кухню.

Ребята стали собирать глиняные черепки, перешептываясь на Яшкин счет: «Ишь, барин, и шуметь нельзя, а перед мамой за горшок небось не заступится».

Яков писал, черкал, мял бумагу, бросал и начинал снова. Он писал заметку в районную газету «Голос рабочего» о клубной самодеятельности поселка. Старался, чтобы заметка получилась у него «по-художественному». Заметка ему не очень нравилась, хотя он переписывал ее в шестой и последний раз. Был он доволен, пожалуй, одним только началом.

«И вот открылся занавес, на сцене клуба поселка Соколовка появился в лихой пляске слесарь торфопредприятия Матвей Аверкиев…»

Дальше заметка шла в более сухом и официальном тоне: перечислялось, что подготовили кружки художественной самодеятельности, кто активные участники ее, сколько дали концертов.

Поставив под заметкой свою фамилию, Яков вдруг задумался и приписал:

«Товарищ редактор! Если мою заметку будете печатать, то напечатайте ее под псевдонимом…»

Тут Яша снова задумался.

«Под псевдонимом… — и дописал: — Я. Иринин».

3

До начала концерта, в ожидании, когда побольше соберется народу, в клубе начались танцы.

Яркие банты Иринки мелькали то там, то тут. Лиза не танцевала. Она никогда особенно не увлекалась танцами, сегодня к тому же было скучно. Будь здесь Аркадий — другое дело. Вспоминать подробности последней встречи, все, что сказано было