улицах города. Как раз в банду грабителей Хайле и влился. Правда, юноше не пришлось становиться рядовым членом банды. От природы он был сообразительным малым и имел располагающую внешность, да еще и отец в своё время поступил достаточно дальновидно и обучил сына письму и счёту. Так что Хайле предложил главарю использовать себя в качестве наводчика. Облачившись в хорошую одежду, он бродил по богатым кварталам, посещая торговые лавки, школы и другие людные места, где находил будущих жертв. Затем он следил за ними, выяснял их маршруты, а уже затем приводил к ним членов банды. Но сам в насильственных действиях участие не принимал. Это и уберегло его от казни через четыре года, когда банду всё-таки накрыла оккупационная полиция. Его подельников итальянцы расстреляли, а Хайле неожиданно для себя оказался забрит в солдаты одной из колониальных бригад итальянской армии. Осмотревшись и поняв, что простым рядовым выжить будет сложно, он с помощью житейской хитрости вскоре оказался ординарцем майора Бернардини, командира одной из эскадрилий смешанного авиационного, полка, расквартированного на аэродроме Аддис-Абебы.

Именно от господина майора, столичного хлыща, сосланного в абиссинскую глушь после инцидента с неуемным потреблением алкоголя и женщинами, он услышал, что в тот день, пятого мая, Адис-Абебу, а значит и его семью бомбили самолеты Fiat, о которых Барнардини отзывался с восхищением.

— Господа, — говорил майор своим гостям уже слегка покачиваясь от количества выпитого, — видели бы вы как Cicogna, то бишь Fiat BR.20 бомбили этот чёртов город! — в этот момент майор икнул и пролил рюмку коньяка на мундир. — Это было незабываемое зрелище! Я тогда был совсем рядом, за штурвалом моего верного Carponi, бортовой номер 11–23.

— Подождите, майор, — перебил бравого рассказчика один из гостей, — но разве BR.20 использовались здесь?

— Конечно! Их тут испытывали. И они отлично прошли испытания — как следует залили химией этих макак.

— Майор, майор, — привлекла к себе внимание Бернардини жена одного из местных колониальных чиновников, Хайле много раз видел её в спальне майора, когда её муж был в разъездах, — в городе ходят слухи, что англичане вот-вот нападут на нас.

— А, ерунда, Моника, — Бернардини опрокинул еще одну рюмку и храбро заявил. — Мы готовы их встретить, и мы размажем этих островитян по пустыне тонким слоем.

Слова майора оказались пустым бахвальством, англичане очень быстро разбили итальянцев, взяли Адис-Абебу и захватили огромное количество пленных. Но среди них майора не оказалось. Когда противник уже входил в бывшую эфиопскую столицу с аэродрома смогли взлететь несколько транспортных самолётов, за штурвалом одного из них был Бернардини, а в грузовом отсеке на вещах майора сидел насмерть перепуганный Хайле.

Над Суданом их самолёт чуть не сбили британские истребители, но Бог миловал и вскоре Хайле оказался в Ливии и уже оттуда вначале сорок третьего перебрался в Италию, где и закончилась его служба в рядах итальянской армии.

Англо-американские войска сначала захватили Сицилию, а потом, 3-го сентября 1943 года высадились в Реджо-ди-Калабрио где у вышедшего в отставку по состоянию здоровья Бернардини было небольшое имение и где Хайле служил уже не ординарцем а слугой. Молодой эфиоп вновь осознал, что пора делать ноги, но в этот раз он решил бежать без хозяина, обойтись лишь его деньгами, а самого Барнардини пристрелить. Обратно в город он вернулся лишь через год. Здесь в отличие от Эфиопии у него было к кому возвращаться — женщина из местных, служанка убитого майора и ребёнок.

После окончания войны он устроился в одну из местных автомастерских, а затем стал водителем в конторе по прокату автомобилей, как-никак парень был грамотный и долго тёрся возле самолётов и машин, да и итальянский он за эти годы выучил так, что по говору уже не выделялся. О том, что концерном Fiat, тем самым что произвёл BR.20 с борта которого были сброшены бомбы с ипритом владела семья Аньелли, он узнал уже будучи в Италии. Но его враги были северянами, а он обосновался на юге страны, и поскольку они не маячили перед его глазами, то и он не спешил их карать. И вот в конце 54-го в конторе, в которой он работал заказали машину для Аньелли, одной из тех, кто убил его родню.

* * *

Мое предостережение опоздало. Но к счастью негр не воспользовался ситуацией. Вместо того, чтобы прикрыться девушкой и диктовать мне свои условия, он отшвырнул ее от себя, как что-то ненужное, но докучающее и полностью сосредоточился на мне. Зарычал, словно африканский лев и бросился на меня с голыми руками. А я перехватил рычаг поудобнее и широко размахнувшись саданул его в левый, неприкрытый локтем, бок.

Если бы я попал, то просто-напросто снес бы его как тростинку, труба в моих руках весила как хороший лом, да и я был выше и тяжелее этого черномазого. Но я промахнулся, он в последнюю минуту извернулся и оказавшись позади, пнул меня от души в спину, так что я полетел на пол и, жестко приземлившись, выпустил из рук трубу. Понимая, что противника нельзя выпускать из виду, я прокрутился по полу, уходя из-под удара ног. Этот хрен понял, что добыча уходит и рухнул на меня со своего роста, после чего начал душить, сидя на моем животе. Его мертвую хватку обычными методами разжать не получалось. Пришлось задействовать ноги. Извернувшись, закинул их ему на шею и сдавил. Теперь в роли душителя выступал уже я, а негр, позабыв о моей шее, отчаянно спасал свою, пытаясь вырваться из моего змеиного захвата. Отпустил я его только тогда он захрипел, вывалив глаза из орбит.

Поднявшись, я понаблюдал как он, лежа на полу, корчится и хрипит, заглатывая ртом воздух, а затем со всей дури пробил носком уделанной туфли ему в голову. Негр издал гортанный звук и обмяк. Я склонился к нему и проверил пульс. Жив, но в глубокой отключке. Пока поверженный противник пребывал без сознания, я вытащил из его брюк ремень и крепко связал им его руки за спиною.

Теперь пришла очередь Вайлетт. Она сидела, забившись в угол, и не сводила расширенных от испуга глаз с негра.

— Все закончилось, — я осторожно, чтобы еще больше не напугать ее, опустился перед девушкой на корточки. Вайлетт перевела на меня взгляд и всхлипнула, ее разбитые губы дрогнули, и она прижалась к моей груди, начав реветь в полный голос.

— Все хорошо, все закончилось, — повторял я успокаивающую мантру. — Вайлетт, нам нужно уходить, я аккуратно отстранил от себя девушку и всмотрелся в ее лицо. — Тебе нужно