Привнесением джадидизма на российскую почву деятельность Рашида Ибрагима не ограничилась. В 1894 г. он оставил должность казыя (по всей видимости, не по собственному желанию) и на следующий год отправился в турне по странам Европы и Азии, в ходе которого открыто перешел в оппозицию российским властям. По возвращении в Россию в 1900 г. он стал издавать альманах «Миръат» («Зеркало»), в котором агитировал за проведение реформ по европейскому образцу195.

Промежуточным итогом бурной деятельности Ибрагима стал его непродолжительный арест в Одессе в августе 1904 г. Вскоре после ареста он получил аудиенцию у министра внутренних дел Святополка-Мирского, с которым имел беседу о политической ситуации и даже, как предполагают некоторые исследователи, получил добро на организацию «мусульманской» партии. Учитывая профессиональную непригодность министра, во многом по вине которого через несколько месяцев произошло Кровавое воскресенье, эта версия выглядит вполне правдоподобной — бездумные и рискованные эксперименты с мусульманским фактором в политике отличали и высокопоставленных российских чиновников конца XX — начала XXI вв.

Встреча со Святополком-Мирским стала поворотной в карьере Рашида Ибрагима. В последующие месяцы он развил бурную деятельность, объезжая ключевые губернии и агитируя мусульманскую элиту включиться в политическую борьбу, «Сопоставляя факт контакта Р.Ибрагимова с российским министром внутренних дел с осуществленным им маршрутом по Поволжью и южному Уралу, логично допустить, что он посчитал себя почти «уполномоченным» властью стать инициатором и координатором процесса создания «партии мусульман» России. Ибо те места, что он посетил, и лица, с которыми встречался, прямо указывают на конкретные цели той поездки: достижение предварительных договоренностей с разрозненными представителями тюркской национальной элиты о создании собственного политического объединения под “мусульманской” вывеской», — указывала О.Н.Сенюткина196. Тут нельзя не отметить, что местами биография Рашида Ибрагима удивительно похожа на биографию его земляка Абдул-Вахеда Ниязова, который тоже сначала ходил на прием к чиновникам в Администрацию Президента Российской Федерации, а затем объезжал мусульманские регионы, создавая новые партии. Правда, партии Ниязова глобальных задач перед собой не ставили и решали вполне конкретные финансовые вопросы.

Параллельно Ибрагим проводил встречи с оппозиционерами из «Союза освобождения» и либеральным славянофилом М.А.Стаховичем, мусульманскими меценатами и просветителями. Под его влиянием с 1905 г. мусульмане начали слать властям десятки петиций, в которых им предлагалось кардинально пересмотреть политику в отношении мусульман, в первую очередь путем резкого увеличения полномочий ОМДС197. При этом лидеры самого ОМДС отношения к данным петициям не имели и нередко узнавали об их содержании посредством профильных чиновников — например, премьер-министра С.Ю.Витте. Здесь нельзя не отметить, что аналогичная ситуация периодически возникает в России и сопредельных государствах с конца 80-х гг. XX в. Последние 20 лет представители политических и общественных организаций мусульманского характера делают заявления от имени всей уммы, причем нередко эти заявления носят характер ультиматумов и содержат несправедливую критику властей. В свою очередь, духовным лидерам приходится проявлять особые дипломатические навыки и каждый раз разъяснять, что лично они вполне удовлетворены государственноисламскими отношениями и не имеют никакого отношения к такого рода провокациям198.

Промежуточным итогом петиционной кампании стал визит группы мусульманских активистов к главе ОМДС муфтию Мухаммедьяру Султанову. О том, что это были за активисты и чего они хотели, очень точно пишет О.Н.Сенюткина: «Инициаторы тюркского национального движения (среди них — Р.Ибрагимов, И.Гаспринский, А.-М.Топчибашев, Ю.Акчурин и др.) разработали собственный проект кардинального переустройства исламских конфессиональных структур. Его смысл сводился к выводу их из-под государственного контроля и подчинению группе авторитетных национальных лидеров и наиболее состоятельных (во всероссийском масштабе) предпринимателей. Текст этого плана, названного чиновниками «Проектом положения об управлении духовными делами магометан» и ставшего известным в татарской среде под названием «проекта богачей», подписали тогда оренбургский золотопромышленник З.Рамиев, симбирский текстильный магнат ИЛкчурин, глава крупнейшей оренбургской торговой корпорации М.Хусаинов, крупный фабрикант Ю.Дебердеев, будущий член ЦК партии кадетов и идеолог тюркского национализма Ю.Акчурин, казанский помещик, публицист и будущий член I Госдумы С.Галкин, уфимский адвокат и будущий член I Госдумы А.Ахтямов и ряд других».

В ходе встречи «мусульманские активисты» изложили Султанову свой план реформ ОМДС, согласно которому муфтия надлежало избирать верующим, а не назначать указом императора[4]. Под «верующими» ими, нужно полагать, подразумевались упомянутые выше «авторитетные национальные лидеры и наиболее состоятельные предприниматели. Кроме того, «активисты» скромно попросили главу ОМДС организовать им аудиенцию у Николая II, что окончательно переполнило его чашу терпения. В итоге первая встреча представителей союза мусульманских политиков и бизнесменов с духовными лидерами стала и последней — Мухаммедьяр Султанов просто выставил их из своего кабинета.

Описанное собеседование не только вызвало скандал, но и определило на ближайший век вектор взаимоотношений между духовными лидерами и иными деятелями, желающими выступать от имени уммы. Попытки узурпировать право духовенства на представление интересов мусульман перед властями и желание ограничить их компетенцию исключительно религиозной сферой стали отличительной чертой подавляющего большинства мусульманских политиков и общественных деятелей, а также крупных бизнесменов. Муфтии и имамы, в свою очередь, стали настороженно относиться к любым инициативам своих новоявленных конкурентов, а самые грамотные из них постарались свести контакты с ними к минимуму. Впрочем, даже самая осторожная дипломатия в отношении политиков от ислама не спасала духовных лидеров от причиняемых ими посредством переворотов и расколов неприятностей. Как верно отметила О.Н.Сенюткина, «мусульманское» движение в России ни в 1905 г., ни потом не только не опиралось на авторитет ОМДС, но даже не пользовалось вниманием высоких исламских властей. По ее мнению, и простые мусульмане особого желания участвовать в политической деятельности не испытывали, «организуясь в духовном смысле вокруг муфтиев как религиозных духовных лидеров»149. А ими на тот момент были глава ОМДС Мухаммедьяр Султанов, Таврический муфтий-кадий Эскер Мемет Мирза Кипчакский и закавказский шейх-уль-ислам Мола-Гусейн Бек Гаитов.

Неудачная попытка вступить в альянс с духовными лидерами российской уммы отнюдь не разочаровала Рашида Ибрагима. В апреле 1905 г. он вместе с единомышленниками-джадидами, сконцентрировавшимися к тому времени в Санкт- Петербурге, начал подготовку учредительного съезда первой мусульманской партии, претенциозно названного организаторами I Всероссийским мусульманским съездом и назначенного на август 1905 г.

Довольно либеральные к мусульманским политикам власти, спокойно воспринимавшие их петиционные кампании, тем не менее, разрешения на проведение такого съезда не дали. Съехавшиеся в Нижний Новгород делегаты, которых насчитывалось свыше 100 человек, пребывали в замешательстве, однако Рашид Ибрагим вышел из положения, зафрахтовав пароход. 15 августа 1905 г. под видом увеселительной прогулки на борту парохода «Густав Стурве» открылся первый съезд мусульманских политических и общественных деятелей России.

Председательство на съезде было поручено видному джадиду и пантюркисту Исмаилу Гаспринскому, собственно и