Шрифт:
Закладка:
Статья была организована необычным образом, которым я горжусь и хотел бы видеть чаще в других работах. С тем, как выглядел – и до сих пор выглядит – обычный план научной статьи, я вел безнадежную борьбу все четыре года (с 1974 до 1978-го) на посту редактора журнала Animal Behaviour, помогала мне жизнерадостная Джилл Макфарленд, жена Дэвида Макфарленда – моего тогдашнего начальника и предшественника на редакторском посту. Статьи писались по схеме: введение, методы, результаты, обсуждение. Этот план, пусть он и скучен, имеет смысл для тех исследований, где планируется, проводится и обсуждается один-единственный эксперимент. Но что, если проводится ряд экспериментов, в котором каждый следующий вытекает из предыдущего? Мы ставим вопрос и пытаемся ответить на него экспериментом 1. Результат эксперимента 1 вызывает еще один вопрос, на который отвечает эксперимент 2. Эксперимент 2 нужно прояснить экспериментом 3; результат эксперимента 3 требует эксперимента 4. И так далее. Мне казалось, что очевидной схемой для такой статьи было бы: введение, вопрос 1, методы 1, результаты 1, обсуждение 1, из которых следуют вопрос 2, методы 2, результаты 2, обсуждение 2, из которых следуют вопрос 3, методы 3… и так далее. Но, будучи редактором, я снова и снова получал статьи, организованные так: введение, методы 1, методы 2, методы 3, методы 4; результаты 1, результаты 2, результаты 3, результаты 4; обсуждение. Я не шучу! Что за бредовая манера писать статью так, чтобы прицельно уничтожить ход изложения, убить интерес, иссушить связи с широким контекстом? Как редактор я боролся, убеждая авторов отвергнуть этот путь, но старые привычки трудно изменить.
Взявшись за статью, мы с Джейн хотели предложить читателю определенную последовательность изложения – пусть даже мы описывали не эксперименты, а ряд измерений на основе наблюдений. Наши выводы выглядели как цепочка утверждений об осах, каждое из которых нуждалось в подтверждении статистическими данными, а затем вызывало новый вопрос, который вел к следующему утверждению: так выстраивалось наше предположение о возможных источниках общественной жизни у насекомых. Поэтому мы сначала написали краткое содержание статьи, состоявшее из тридцати отдельных тезисов, под которые наше исследование смогло подвести количественные данные. Далее каждый из тридцати тезисов стал подзаголовком в статье. Текст, таблицы, графики, статистический анализ и все прочее под каждым подзаголовком было направлено на то, чтобы подтвердить именно это положение. Общий смысл статьи был понятен уже из заголовков. Журнал требовал привести краткое содержание в конце статьи, так что мы попросту еще раз перепечатали все заголовки один за другим, как итоговую сводку. По той же схеме, независимо от нас, действовал Джим Уотсон в своем блестящем пособии по молекулярной генетике. Я и сам воспользовался разновидностью этой схемы снова – много позже, в последней главе книги “Самое грандиозное шоу на Земле”: я взял знаменитый заключительный абзац “Происхождения видов” Дарвина и каждое предложение сделал заголовком одного раздела заключительной главы своей книги. Внутри разделов я размышлял над каждой из дарвиновских фраз.
Вот последовательность заголовков из нашей с Джейн статьи: они складываются в сжатый обзор продемонстрированных нами фактов. Читая их, следует учитывать, что в статье каждый из них развернут и подкреплен описаниями, цифрами и статистическим анализом.
Один из предполагаемых эволюционных источников социальности у насекомых – совместное гнездование самок одного поколения.
Задолго до того, как естественный отбор стал благоприятствовать собственно совместному гнездованию, он мог благоприятствовать другим случайным преадаптациям, таким как привычка входить в покинутые норы, наблюдаемая у ос Sphex ichneu-moneus, обычно ведущих одиночный образ жизни.
Мы располагаем исчерпывающими экономическими данными о действиях помеченных особей ос.
Надежных свидетельств существования устойчивой индивидуальной изменчивости по успеху гнездования не обнаружено.
Осы часто покидают вырытые гнезда, и другие особи, входя в них, занимают эти пустые норы.
“Входи/копай” – хороший кандидат на роль смешанной эволюционно стабильной стратегии.
Решения входить или копать не присущи отдельным особям.
Вероятность входа одинакова в начале и в конце периода гнездования.
Нет корреляции между размером особи и ее склонностью копать или входить.
Нет корреляции между успехом особи в откладывании яиц и ее склонностью копать или входить.
Особи не выбирают, копать или входить, на основании успешности предыдущего решения.
Особи не склонны копать или входить много раз подряд или чередовать стратегии.
Осы не выбирают, копать или входить, на основании того, как давно они в поисках.
На одном из исследованных полигонов решения копать и входить были успешны примерно в равной мере, на другом – решения входить были, вероятно, чуть более успешны.
Входящие осы, по всей видимости, не отличают пустые, покинутые норы от занятых.
Как следствие неизбирательного входа, две самки иногда занимают одну и ту же нору.
Совместное пользование норой не следует называть общим, поскольку осы обычно занимают не просто одну и ту же нору, но одну и ту же камеру для кладки яиц.
Можно было бы ожидать, что осам будет выгодно занимать норы вместе, но в силу ряда причин это не так.
В совместно используемой камере откладывается лишь одно яйцо – очевидно, что отложить его может лишь одна из двух ос.
Две осы не запасают заметно больше пищи, чем одна.
Две осы не заполняют нору запасами быстрее, чем одна.
Осы, занимающие одну и ту же нору, иногда дублируют труд друг друга.
Осы, занимающие одну и ту же нору, часто вступают в борьбу, которая дорого им обходится.
Примерно все, что можно сказать о выгодах совместного гнездования, – возможно, оно уменьшает вероятность заражения паразитами.
