— Хорошо, слуга обещает. Слуга сделает все возможное… Теперь дайте мне уйти, госпожа. Вы должны жить…

Эмма многое знала о долге. Ей часто приходилась делать вещи против воли. Она убирала чужие сортиры и бралась за любую грязную работу.

Переспать с красивым мужчиной, чтобы выжить… Не такая уж и большая жертва. Да, если бы она могла выбирать, то предпочла бы понаблюдать подольше. Понять, что он за человек и каковы его мотивы.

Выбирать не приходилось, поэтому Эмма решительно подошла к высокой фигуре заклинателя провела ладонями по широким плечам, запустила руку в черные волосы, обхватила затылок, притянула к себе лицо и поцеловала приоткрытый рот.

Красные губы на вкус были сладкими и мягкими. Адам весь дрожал, а когда почувствовал прикосновение влажного языка, беспомощно замер. Его ресницы мягко трепетали, а глаза блестели. Эмма чуть прикусила нижнюю губу, и наконец ощутила как его руки судорожно до боли сжимают ее талию.

К чему тянуть? Надо закончить с этим побыстрее.

Чуть оттолкнув заклинателя, не разрывая поцелуя, Эмма просунула руку за ворот халата, огладила теплую кожу. Затем развязала пояс, проследила ладошкой путь от сжавшихся сосков, по поджарому животу вниз, где сквозь ткань подрагивал горячий увесистый мужской орган.

Заклинатель резко втянул воздух. Его глаза покраснели, а взгляд сделался беспомощным и обиженным. Он подался бедрами назад, но Эмма уже распахнула полы халата, залезла в штаны и размазала пальцем выступившую на кончике члена вязкую жидкость.

Одной рукой прижав крепче его за затылок, Эмма посасывала пухлые покрасневшие губы Адама. Другой рукой внизу ласкала напряженный член. Ощущаемое раньше томление при легком касании к заклинателю, теперь фейерверком взрывалось перед глазами, разливаясь по жилам чистым удовольствием.

5.7

Адам замер, не смея двигаться, отдаваясь на произвол ее рук. Лишь тихие стоны выдавали глубину его наслаждения и страдания. Он все еще продолжал шептать и умолять ее:

— Госпожа не надо. Дайте мне… Дайте мне, — но он не находил сил закончить фразу. Уговорить ее отдаться другому. Ему еле хватало выдержки сдержаться и не оседлать ее, и погрузиться в влажную глубину.

Затвердевший до боли член скользил под ладошкой. Беспомощно приоткрытый мягкий рот встречал трепетом юркого язычка. Внезапно Адам издал резкий как от боли стон, перехватил ее запястье и выплеснулся короткими рваными толчками.

— А-ах… — вырвалось у него.

Адам удивленно поднял на нее влажные глаза. Искусанные опухшие губы дрожали, болезненный румянец расцвел на белоснежной коже красивого лица. В этот момент он был прекрасен, как порочное божество.

— Я… — не мог связно выговорить он. — Я подвел вас, госпожа.

— А разве мы закончили? — спросила Эмма. — Пойдем, я посмотрю на тебя.

Адам безропотно дал ей схватить себя за руку и отвести к кровати. Верхний халат опустился белым облаком на пол. За ним последовал голубой нижний. Потом настал черед нательного белья.

Белая без изъяна кожа. Темнеющие круги сосков. Черная дорожка волос, ведущая от пупка к заросли волос, где поднимал голову внушительной величины член.

— Скажи, — терзала его Эмма легко прикасаясь кончиками пальцев к невероятно чувствительной зудящей коже. — Скажи, чего хочешь ты сам.

Адам закрыл глаза, облизал покрасневшие губы.

— Госпожу, только госпожу!

— Меня зовут, Эмма.

— Эмма, за что ты со мной так?

Он качнулся вперед и накрыл ее губы своими. С наслаждением посасывал и причмокивал, исследуя языком ее рот, вгрызаясь в нее как голодный зверь. Обоих жгло острое наслаждение. Каждое прикосновение отзывалось сладким тянущим чувством внизу живота. Комната кружилась вокруг. Слышались лишь влажные звуки глубокого поцелуя, в воздухе витал кислый запах мужского семени.

— Тоже, я тоже хочу посмотреть на тебя, — попросил Адам.

— Чего ты не видел? — хмыкнула Эмма и ужом стащила через голову балахон, забыв развязать застежки у ворота.

От нижнего белья он избавил ее сам.

Большая мужская ладонь накрыла ее грудь и сжала чуть ли не до боли. Эмма резко втянула воздух сквозь зубы и ее вновь накрыли мягкие губы Адама, ненасытно пробуя, лаская, кусая. Руки зашарили по телу, захватили обручем талию, смяли полушария ягодиц.

Длинные пальцы проникли между бедер, туда где все уже было влажно и горячо. Адам завороженно поднес мокрую ладонь к носу, развратно вдохнул и глаза заволокло пленкой безумия.

5.8

Он толкался в тонкую кожу бедра вновь и вновь, не находя вход, твердым пульсирующим членом. Эмма обхватила его кольцом своих пальцев. Адам резко вздрогнул, подмял ее под себя, накрыв сильным телом, захватив в плен стальных рук. Он пульсировал у нее в руке, подчиненный ее желанием. Она медленно подвела его к узкой щели, провела чуть вверх и вниз, позволяя их выделениям смешаться. Заклинатель сжал зубы, прижался лбом к ее щеке. Медленно, головка погружалась внутрь, под сладкие стоны обеих сторон. Ощутив себя сжатым со всех сторон узкой горячей глубиной, Адам потерял контроль.

Он задвигался быстро и глубоко, беспорядочными толчками, полностью погруженный в пучину разъедающего кости наслаждения. Он превратился в дикого зверя, в безумца, дорвавшегося до сладкой податливой плоти. Стонущая под ним Эмма держалась за предплечья Адама, стараясь удержаться на плаву под лавиной сыплющихся ударов бедер. Член между ее ног с влажными шлепками входил и выходил, терся об узелок у входа, заставляя ее стонать от непередаваемой неги.

Обычно покорный, пытающийся угодить мужчина превратился в голодного дикаря, таранящего ее со всей прыти дорвавшегося до сладкого девственника.

Адам бился как в конвульсиях, словно пытаясь пробить ее насквозь толстым стволом.

Эмма запросила пощады, тихо скуля:

— Не так глубоко… ах…медленней.

Но он не слушал, не слышал, полностью захваченный тесной глубиной, словно боялся, что второго раза не будет. Эмма застонала громче, от напора толчков она вся извелась, а внизу живота нарастал жар.

Словно очнувшись, Адам покачал головой, накрыв ее веером черных волос, пахнущих кедром. Отыскал губами сжавшийся сосок, пососал, царапнул зубами, не прекращая толкаться в нее бедрами так, словно желал поместиться целиком. Ее молнией прошило от груди к тому местечку, что подвергалось атаке. Он сладко застонал, по груди прокатилась горячая слеза, капнувшая из глаз заклинателя.

— Как хорошо… — простонал он, не прекращая биться над нею.

За парочкой мелких толчков шла череда глубоких проникновений. В эти моменты заклинатель сильнее сжимал зубы на ее соске и Эмма чувствовала себя распятой добычей. Ей было так хорошо, как никогда в жизни. Кровь бурлила, горячее тело содрогалось над нею, между ног хлюпало внушительное оружие, плечи сжимали сильные руки, удерживая ее на месте.

— Я больше не