Шрифт:
Закладка:
– Ты в порядке? – спросила я.
Сестра повернулась ко мне, складки ее растрепанного платья разметались по полу пещеры, ее лицо было осунувшимся и бледным.
– Доброе утро, – ответила она с застенчивой улыбкой. – Снова приснился кошмар? Ты так ворочалась.
– Где Эври?
– Не тут.
– Не тут – где?
– Только что… улетела.
Не присущая ей уклончивость отозвалась во мне уколами страха, от которого тут же скрутило желудок.
– Подойди, – мягко сказала Стено, и я повиновалась, как будто мне было четыре года.
Одна половина мыслей вращалась вокруг нее, другая – вокруг пещеры: я гадала, куда подевалась Эвриала. Стено жестом пригласила меня сесть.
– Милая, – произнесла она, – ты в порядке?
– Я в порядке.
– Не знаю, правду ли ты говоришь. – Она подняла руку, когда я попыталась возразить. – Я знаю, твоя жизнь не всегда была легкой, Медуза. Есть вещи, по которым ты скучаешь. Вещи, о которых ты беспокоишься, что с тобой они никогда не произойдут.
– Я ни по чему не скучаю, – возразила я, сидя рядом с ней и чувствуя тепло земли даже в такую рань.
Моя сестра отвернулась.
– Ты, кажется, пропускала наши обеды, – тихо произнесла она, – а потом тебе приснился сон о… Посейдоне.
– Стено, это всего лишь сон. Просто прочистила голову в конце дня.
– Но почему он снова в твоей голове? Ты знаешь, что произошедшее никогда не было просто сном. Это кое-что значит.
Я подумала о Дриане, стоявшей на краю обрыва, и о ее вуали, улетевшей к морю.
– Сны – всего лишь сны, – ответила я, – они ничего не значат.
Стено нахмурилась.
– Иногда я думаю, что нам не следовало перебираться сюда. Надо было остаться в Краю ночи. По крайней мере, дома была жизнь. Другие девушки. – Она помедлила. – И мальчики.
– Они не любили меня до того, как Афина превратила меня в уродину, и уж точно не полюбили бы после.
– Ты этого не знаешь.
– Мы точно жили в одной деревне? – уточнила я, и Стено грустно рассмеялась. – Здесь достаточно жизни, сестра, – продолжала я, – поверь мне.
– Но для меня и Эври все иначе, – сказала она. – У нас впереди… вечность. А у тебя – одна жизнь. – Она махнула рукой, и я услышала сухой шелест ее перьев. – И ты тратишь ее здесь.
– Ты сделала то, что должна была. Мы все это сделали.
Внезапно Стено встала на колени и положила руки мне на плечи. Она посмотрела мне в глаза. Прошло много времени с тех пор, как мы по-настоящему смотрели друг на друга. Я вспомнила, что радужка ее глаз намного голубее, чем у Эвриалы, и испещрена зеленоватыми и золотыми крапинками. Я могла бы нырнуть в глаза Стено и почувствовать себя в безопасности, но, как подсказывает мой горький опыт, даже Стено не способна полностью защитить меня. Такова правда, которая одновременно освобождала и парализовала меня.
– Обещай мне, Медуза, – начала Стено, словно прочитав мои мысли, – обещай, что не сделаешь ничего, что подвергнет тебя опасности.
– Никогда так не поступлю, – пообещала я.
– Никогда не пообещаешь мне этого или никогда не обидишь меня?
Я смело выдержала взгляд сестры.
– Я счастлива здесь. Правда.
– Медуза, ты чего-то недоговариваешь мне?
Мой желудок свело.
– Откуда такие мысли?
– Почему ты здесь счастлива? – спросила она. – Что на этом бесплодном острове способно осчастливить тебя?
– Возможность быть с тобой и с Эвриалой.
Она с сомнением посмотрела на меня.
– Эвриала права: последнее время ты другая.
– Я в порядке.
– Медуза, если бы когда-нибудь появился кто-то… например мальчик…
– Почему сразу мальчик?
– Если здесь появится мальчик, тебе не стоит отрицать свою сущность или притворяться женщиной, которую, по твоему мнению, он хотел бы видеть, иначе ты ступишь на пустынную тропу, которая ведет в никуда.
Я уставилась на нее.
– Если ты действительно ему нравишься, Мед, – продолжила Стено, немного запыхавшись и пропуская сквозь пальцы горсть гравия, пока подбиралась к сути разговора, – он примет тебя такой, какая ты есть. И будет считать, что ему повезло познакомиться с тобой.
– Я буду иметь это в виду.
Стено отбросила гравий и хлопнула крыльями.
– Что толку ходить вокруг да около! Медуза, я все знаю.
– О чем ты?
– У меня есть глаза, Мед. Мы не в Афинах, мы на необитаемом острове.
– И что?
– Если в бухте пришвартуется лодка, я ее замечу. Я собираюсь спросить, кто приплыл на ней. И также собираюсь отправиться на разведку.
Я потеряла дар речи. Перед моим взором пронеслось видение: Эвриала, связывающая Персея за нарушение границ и бросающая его в лодку, чтобы я больше никогда его не увидела.
– И я замечу, как изменилась моя сестра, – продолжала Стено, обрывая катастрофические картинки, мелькавшие, словно светлячки, перед моим взором. – Ее мечтательность, ее тайную улыбку. Тот факт, что она влюбилась.
Мы молча сидели. Облегчение, возникшее после озвученной правды и того, что мы разделили эту реальность, казалось таким заманчивым.
– Прости, Стено, – прошептала я, – я не хотела. Я не приглашала его…
– Я не сержусь, дорогая моя, – сказала Стено. – Не смей извиняться! Хватит с тебя этого.
Я чувствовала, как к глазам подступают слезы. Сердце моей сестры своим размером превосходило гору Олимп. Она потянулась ко мне и положила руку на плечо.
– Я права, не так ли? – спросила она.
– Да.
– Кто он?
– Его зовут Персей.
– Что ж, это его имя. Но кто он?
Тут я поняла, что мне почти нечего рассказать. Хотя мне казалось, я знаю Персея. Но это потому что я смешала образ настоящего мальчика со своими фантазиями, которые появились в моей голове без моего контроля, как если бы я была богом, а моя жизнь – небесным полотном. Но правда заключалась в том, что заданный Стено вопрос показал, как мало мне известно о Персее.
Было неприятно это осознавать. Теперь казалось, что мир, который мы строили вместе с Персеем, соткан из паутины – с точки зрения постороннего, даже такого милостивого, как моя сестра.
– Эвриала знает о нем? – спросила я, не в силах скрыть панику в голосе.
– Нет. Не волнуйся. Я видела его лодку и его самого, когда возвращалась обратно домой. Эвриала ничего не заметила. Тебе повезло. Я затолкала лодку глубже в пещеру. Она не узнает.
– Пожалуйста, умоляю тебя, Стено, пожалуйста, не рассказывай Эвриале. Ей это не понравится.
– Я знаю, что ей не понравится, – ответила Стено. – Но что здесь забыл этот Персей?
– Он… путешествует. Захотел повидать
