В этот час на полуразрушенной платформе одесского вокзала проходила необычная церемония – небольшая группа высших румынских офицеров прощалась с погибшими при взрыве комендатуры товарищами. Здесь были все наши недавние знакомые: новый военный комендант города генерал Генерару, высокочтимый генерал Мачич, туповатый полковник Стэнкулеску, примарь Пыньтя и самый главный убийца и вешатель – военный претор, подполковник Никулеску-Кока.

Бывший военный комендант Ион Глогоджану, в виде обгорелых останков, в ящике из оцинкованного железа на специальном траурном поезде отправлялся в Бухарест, где его встретят как героя и похоронят со всеми положенными почестями. Вместе с Глогоджану в таких же ящиках ехали останки еще нескольких офицеров – их тоже похоронят в Бухаресте. Погибшие солдаты не удостоятся такой чести. Их зароют позднее – неподалеку от взорванного Дома на Маразлиевской – в парке имени украинского поэта Тараса Шевченко.

Траурный поезд генерала Глогоджану сопровождала свита во главе с тем самым полковником Попеску, который так неожиданно объявился в Одессе и так невежливо разбудил генерала Трестиореану.

Траурная церемония была короткой, но и она утомила участников: нужно принять во внимание, что все они, так же, как и Трестиореану, с момента взрыва комендатуры не сомкнули глаз и теперь с нетерпением ждали окончания этой томительной процедуры.

Но вот наконец отгремел салют, траурный поезд дал прощальный гудок и отправился в путь – через Тирасполь, Тигину и Кишинев в Бухарест.

Теперь и глава траурной свиты, полковник Попеску, утомленный хлопотами, мог отдохнуть – он удобно устроился в одноместном купе, сбросил китель, стер с лица подобающее случаю траурное выражение и принялся за принесенный денщиком обед. Поесть этот толстяк любил, и на его здоровый аппетит не могли повлиять ни ящики из оцинкованного железа, загруженные в соседний вагон, ни предстоящий долгий переезд в Бухарест.

По правде сказать, Попеску сам напросился на эту поездку – соскучился по любимой жене Мириям, да и Одесса с ее улицами, заваленными трупами, могла свести с ума кого угодно. Полковник был рад, что покинул «Город Антонеску», и уже предвкушал удовольствия, ожидавшие его в Бухаресте.

Но у судьбы были на его счет другие планы.

Вечером того же дня, когда траурный поезд остановился на несколько минут в Тигине, Попеску вызвали в штаб 4-й армии. Полковник вначале был удивлен, а в дальнейшем, видимо, и ошарашен, когда начальник штаба генерал Тэтэряну вручил ему серый запечатанный сургучными печатями пакет и приказал немедленно возвращаться в Одессу.

Пакет следовало передать в собственные руки генералу Трестиореану.

Ну вот, снова секретный пакет и снова генерал Трестиореану. И снова «немедленно», точно так же, как в случае с полковником Стэнкулеску.

Делать нечего. Разочарованный крушением мечты повидаться с женой, полковник Попеску на предоставленной ему штабной легковушке отправился обратно в Одессу. К утру 24 октября он был уже в штабе 10-й пехотной дивизии, разбудил генерала Трестиореану и вручил ему проклятый пакет.

Тот сорвал печати и вскрыл пакет.

В пакете, как вы уже знаете, был новый приказ Антонеску – Ордонанс № 562[15].

Мы, конечно, расскажем вам об этом странном приказе, но пока позвольте сказать несколько слов о судьбе полковника Попеску, к которому мы испытываем искреннюю симпатию.

Трагедия полковника Попеску

Передав пакет генералу Трестиореану, Попеску вернулся к своим обычным, мучительным для него обязанностям.

Это может показаться странным, но полковник румынской армии Попеску испытывал глубокое отвращение к тому, что творила его родная армия в Одессе, и особое отвращение к актам варварского уничтожения евреев. Такое нетипичное поведение румынского офицера было связано с тем, что жена Попеску – та самая красавица Мириям, которую он так мечтал увидеть, была еврейкой. Этот прискорбный факт мешал карьере полковника и отравлял ему жизнь. Начальство смотрело на него косо и в конце концов поставило его перед выбором: армия или еврейка.

Попеску выбрал еврейку, и был уволен из армии.

Мириям не смогла простить себе несчастья, постигшего мужа по ее вине, и покончила жизнь самоубийством.

Вернувшись однажды домой, Попеску с ужасом увидел висящую на люстре жену. Окна комнаты были распахнуты, и труп Мириям легонько раскачивался на ветру.

Полковник был потрясен. Перед его глазами сразу возникла Одесса и тысячи повешенных евреев, раскачивающихся на ветру…

Как будто несчастная Мириям заплатила жизнью за его, Попеску, быть может, невольное участие в этом злодействе.

Война закончилась. В Румынии к власти пришли коммунисты, и Попеску, как офицер королевской румынской армии, был арестован. Единственным его преступлением… вот ирония судьбы!.. была доставка в Одессу Ордонанса № 562.

Ион Попеску был приговорен к пожизненному заключению.

И какой невероятный парадокс: в подземелье страшной тюрьмы «Жилава» баловница-судьба свела офицера румынской армии Попеску, арестованного за участие в уничтожении евреев, с еврейским юношей Шмайей Авни, арестованным за сионистскую деятельность[16].

И чего только не бывает на свете – они подружились!

Сердобольный Шмайя опекал одинокого тучного и неопрятного старика, доживавшего свои дни на нарах третьего яруса, под потолком, куда он с трудом мог забраться, и даже помогал ему выносить переполненную нечистотами парашу.

В благодарность за это старик раскрывал ему свою душу: показывал пожелтевшую фотокарточку молодой красавицы-еврейки и рассказывал о далеком прекрасном городе Одесса, который в октябре 1941-го стал монстром по имени «Антонеску».

Шмайя Авни выбрался из тюрьмы «Жилава».

Ион Попеску умер в тюрьме.

«Приказ – камуфляж»

Итак, Ордонанс № 562…

Необычный, можно сказать, даже странный, приказ.

Мы назвали его «Приказ-камуфляж».

И постараемся объяснить почему.

Прошли всего одни сутки с тех пор, как 22 октября, около полуночи, Антонеску отдал свой первый приказ – Ордонанс № 561.

И вот теперь он отдал второй – Ордонанс № 562, в котором, на удивление, речь снова идет о мерах, которые следует применить к виновникам взрыва на Маразлиевской.

Но ведь этот, второй приказ фактически дублирует первый?

Зачем это нужно?

Как вы, наверное, помните, Ордонанс № 561 требовал «повесить на площадях Одессы 18 тысяч жидов». Антонеску отдал приказ этот ночью, сгоряча, а утром, как видно, понял, что совершил ошибку. Сам ли он до этого додумался или же «милый друг» Михай напомнил ему о Гаагских конвенциях, запрещающих террор по отношению к гражданскому населению, – это уже не имеет значения.

Но при «свете дня» тот первый приказ выглядел как-то «не очень»…

И черт его знает, как это все дальше сложится, как карта ляжет…

И не придется ли понести ответственность?..

Просто отменить Ордонанс № 561 не представлялось возможным, тем более, что его уже начали выполнять. Оставалось только каким-то образом спрятать его –