Можно сколько угодно убеждать себя в том, что подозревать их полиции в голову не придет, там не идиоты, но факт оставался фактом.

В прошлую среду Юлия объявила, что будет требовать часть квартиры.

Илья докурил сигарету и тут же потянул из пачки вторую. Она оказалась лишней, в горле появился противный привкус. Он выбросил недокуренную сигарету и быстро пошел к подъезду.

* * *

В сумке затренькал телефон. Нина, не посмотрев, от кого звонок, выключила звук, снова бросила телефон в сумку.

– Крови почти не было, я сначала решил, что она… ну, что ей плохо стало. А когда понял… испугался, если честно.

– Можно испугаться, – согласилась Нина.

– Менты здесь полдня работали.

Обращался он к Нине, признав в ней главную. Наверное, потому что она была старше их обоих, и его, и Маши.

– Спрашивали, почему мы выстрела не слышали. А что мы могли услышать! В тот день за забором плитку клали, – он кивнул на состоящий из бетонных плит забор кладбища. – Плитку резали, такой грохот стоял, оглохнуть можно. Вот и не слышали.

– У них какие-нибудь версии были? – вздохнула Нина.

– Кто же их знает… Они с нами не делились.

– А сами-то вы как думаете?

– Никак не думаю, – пожал парень плечами. – У нас при входе камера висит, но через ворота не все ходят. Здесь в заборе проход, – он отошел на несколько шагов, показал небольшую щель между бетонными плитами. К пролому вела утоптанная тропинка. – Кто часто на кладбище ходит, про проход знают. Отсюда к автобусной остановке ближе. Если убийца через проход прошел, не найдут.

– Найдут, – машинально возразила Нина.

Парень помялся, посмотрел на нее, потом на понуро стоявшую рядом Машу и тихо предложил:

– Я девушку сфоткал. Хотите посмотреть?

Маша встрепенулась, испуганно заглянула ему в глаза.

– Хотим, – кивнула Нина.

Молодой человек достал телефон, открыл фото. Маша, схватив его за руку, повернула экран к себе. Нина заглянула ей через плечо.

Юля лежала лицом вниз.

Нина не стала рассматривать фотографию, отодвинулась.

Маша тоже оторвалась от экрана, отпустила руку парня, в которой он держал телефон.

– Здесь след, – рабочий раздвинул пальцами изображение.

Нина и Маша снова склонились над экраном. Молодой человек ткнул пальцем в плохо различимый отпечаток подошвы рядом с телом Юли. Отпечаток был у края посыпанной песком дорожки. На утоптанной дорожке его совсем не было бы видно, в растущей рядом с дорожкой траве тем более.

– Я след не заметил, менты увидели. Женский отпечаток. Менты сказали, тридцать восьмой размер.

На фото можно было разобрать только, что отпечаток оставлен не кроссовками и не туфлями на каблуке.

Такой отпечаток, например, могли оставить мокасины Нины.

– Отпечаток не обязательно принадлежит убийце, – заметила Нина.

– Не обязательно, – согласился молодой человек, сунул телефон в карман и отошел от растущих у забора кустов на дорожку.

Кусты уже облетели, на голых ветках сиротливо висели сморщенные красные ягодки.

Парню кто-то позвонил. Он торопливо сказал в трубку:

– Сейчас подойду, – объяснил Нине и Маше: – Извините, меня зовут, – и быстро зашагал между могилами.

Маша стояла, уставившись себе под ноги. Вид у девочки был несчастный. Нине стало неловко, что для своей неприязни она выбрала такой неподходящий объект. Девушка ее не то стеснялась, не то откровенно боялась, как будто Нина была ведьмой.

Быть ведьмой оказалось неприятно. Нина привыкла считать себя доброй и отзывчивой.

– Как ты думаешь, кому Юля могла сказать, что едет на кладбище?

Маша, не глядя на Нину, пожала плечами – не знаю.

Ей не хотелось разговаривать с Ниной.

На дорожке показался пожилой мужчина, равнодушно скользнул по ним взглядом, прошел мимо.

Маша поправила на плече сумку, не глядя на Нину, тихо сказала:

– До свидания, – и быстро пошла по направлению к выходу.

Нина, вздохнув, вернулась к могиле Геннадия.

То ли оттого, что еще не было памятника, то ли потому, что в загробную жизнь Нина не верила, могила не вызывала никаких эмоций. Это было место, куда полагается периодически приходить, и только.

Место не помогло избавиться ни от вины, ни от тревоги.

На дорожке, ведущей к выходу, народу прибавилось. Нина отступала в сторону, пропуская желающих навестить своих умерших.

Телефон она достала, сев в машину. Пропущенных звонков было три. Звонила секретарь, то есть офис-менеджер фирмы, ей перезванивать Нина не стала, а номер свекра набрала.

– Вы звонили, Илья Никитич? – глупо спросила Нина, прекрасно зная, что электронная память не ошибается.

– Звонил, – подтвердил свекор. – К нам вчера приходили из полиции. Задали формальные вопросы. Ясно, что помочь им мы ничем не можем… Нина, я хочу кое о чем тебя спросить.

Свекор говорил тихо. Не хочет, чтобы слышала Любовь Васильевна, поняла Нина.

– Перезвоню через несколько минут. Не возражаешь? Сможешь разговаривать?

– Конечно.

Стоянка была уже заполнена машинами. Какой-то «Рено» покрутился, выискивая место, и втиснулся у самого края, почти въехав в растущие рядом со стоянкой кусты. Еще остававшиеся на ветках листья, кружась, посыпались вниз.

Заметно теплело. Прохожие расстегивали куртки.

Свекор перезвонил через восемь минут.

– Ниночка, как ты нашла сиделку? Я понимаю, тебе не хочется об этом говорить…

Голос свекра звучал виновато.

Она не помнила, чтобы Илья Никитич когда-либо говорил виновато. И с Геной, и с ней он обычно разговаривал с еле заметной иронией. Впрочем, ирония не была обидной. Свекор всегда Нине нравился. В отличие от свекрови.

– Мне не хочется, – грустно усмехнулась Нина. – Но обстоятельства не спросили моего желания. Вы правы, кто-то Юлю убил, и нас всех это касается. Юля работала у кого-то из маминых знакомых. Хотите, узнаю, у кого?

– Хочу, – твердо решил свекор.

– Узнаю у мамы, перезвоню.

– Извини, что загружаю.

– Ничего страшного.

Нина покрутила телефон, решая, не позвонить ли маме прямо сейчас. Бросила телефон в сумку и поехала на работу.

* * *

Еще можно было пойти на работу, сменить Ольгу Николаевну. У заведующей своих дел много, ей тяжело работать еще и за Машу.