не все друзья выдержали трюфельный дневной марафон. Вечером на сцену вышел красавец артишок. Он хорошо был известен и в Древнем Египте, и в Древней Греции. Древний Рим баловался сердцем артишока, сваренным в воде или вине. Под именем каршуф его ещё в IV веке до н. э. выращивали арабы Средиземноморья. Они же и вернули овощ в средневековую Европу. В Тоскане артишок прижился и полюбился как простому народу, так и знати. Екатерина Медичи была большой его поклонницей и представила любимца французскому королевскому двору. С тех пор и французы вслед за тосканцами охотно пускают артишок в свой рацион. Шишкообразный плод можно отваривать, мариновать, запекать, добавлять в сыром виде в салаты. Мне он нравится и в запеканке, и в маринаде, а его отваренное в подсоленной воде сердце, приправленное соусом из оливкового масла и лимонного сока, – пальчики оближешь.

Прежде чем предаться очередному приступу чревоугодия, мы поднялись по внешней лестнице здания, освещённой факелами и горящими плошками, как до нас поступали гости предыдущих семи столетий. Отблески пламени придавали нашему шествию загадочность и торжественность. Подъём закончился перед массивными дверьми, как по мановению волшебной палочки распахнувшимися перед нами.

Мы вошли в гостиную, где вокруг полулежавшей на козетке мраморной дамы работы знаменитого скульптора Кановы ампир с классицизмом водили эклектический мебельный хоровод под аккомпанемент задумчивой арфы. Издаваемые инструментом звуки прекрасно гармонировали с экспозицией салона, тогда как мы – в современной одежде, хотя она была и по моде, и к лицу, – не очень-то вписывались в антураж. Мне даже показалось, что мраморная хозяйка салона, владевшая Ла Сувера во времена Наполеона I, неодобрительно поглядывает на нас. Казалось, ей не по душе наши туалеты, наши легкомысленные речи, громкий смех и активное потребление местного игристого вина. А возможно, она нам просто завидовала.

Пока она оставалась навечно прикованной к козетке, мы прекрасно проводили время в её владениях: прогуливались по дорожкам её парка, наслаждались в её церкви хитами итальянского тенорового репертуара, сладко спали в уютных покоях её замка. А теперь в её столовой нас ждал великолепный ужин при свечах, приправленный весёлыми шутками и занимательной беседой.

Глава IX. Мизерикордия, или Милосердие по-флорентийски

Однажды мы с мужем летели из Лондона во Флоренцию и попали в зону сильнейшей турбулентности. Трясло так, что некоторые позвонки шейного и поясничного отделов не справлялись с чрезвычайными условиями полёта и, несмотря на ремень безопасности, покинули полагающиеся им места, в результате чего у мужа появилась страшная боль в спине. Мы с трудом добрались до гостиницы и немедленно связались с доктором Белигом, к которому, собственно говоря, и направлялись на очередной курс лечения. Доктор Ральф Белиг не только замечательный человек, но и великолепный остеопат. Он помогает людям справляться с опорно-двигательными проблемами, возникающими из-за травм или в силу возраста, а чаще из-за того и другого вместе взятых.

Доктор появился, как только закончил дневной приём. Пока он колдовал над вышедшими из строя позвонками, я успела сбегать в аптеку за лекарствами. Сделав обезболивающий и противовоспалительный укол, Ральф дал мне чёткие инструкции по уходу за пострадавшим от турбулентности, сказал, что утром необходимо инъекцию повторить, и распрощался до следующего вечера.

Я спустилась к консьержу, пожаловалась на непредвиденные жизненные ситуации и попросила помощи в организации утренней процедуры укола. Сочувственно поцокав языком, консьерж ободряюще улыбнулся: «Синьора, не волнуйтесь», – и набрал, судя по всему, хорошо ему знакомый номер. Поговорив несколько минут по телефону, он ещё раз улыбнулся и жизнерадостно сообщил, что завтра от девяти до одиннадцати к нам придёт медсестра и сделает всё необходимое.

И консьерж, и медицинский работник сдержали данное ими обещание. На следующий день в 11 часов 05 минут дверь нашего номера впустила весёлую, чуть полноватую брюнетку лет тридцати. На ломаном английском она долго и путано извинялась за то, что должна взять с нас десять евро за оказанную услугу, – мол, таковы правила. Вот если бы пациент пришёл в медпункт самостоятельно, тогда бы его укололи задаром, а за вызов на дом, к сожалению, надо платить. Однако если у нас материальные затруднения, то выписанная ею квитанция поможет нам вернуть деньги по страховке.

Наконец инъекция была сделана, евро заплачены, квитанция выписана, новая заявка на завтра принята, и мы распрощались с говорливой медсестрой. Правда, в дверях она успела сообщить, что завтра придёт её напарница, потому что она работает через день, и только по будням, и только в утренние часы, пока дети в школе. Выходные же дни она проводит дома с семьёй. Ещё я узнала, что теперешняя работа ей нравится, она любит общаться с людьми и помогать им, что она закончила специальные курсы по оказанию первой медицинской помощи, потому что вообще-то по профессии она историк, но семейные обстоятельства не позволяют ей вести научные изыскания. В общем, спасибо Мизерикордии: благодаря ей у неё важное и нужное занятие.

У разговорчатой тётеньки я не стала выяснять, что такое Мизерикордия, а обратилась за разъяснениями к всезнайке дядюшке Гуглу. Вот что он мне ответил. Слово misericordia в переводе с итальянского имеет несколько значений: это и милосердие, и сострадание, и жалость, и пощада, и прощение. В русском языке милосердие – синоним сострадательности, сердобольности, жалостливости и отзывчивости. Словарь Даля толкует милосердие как любовь на деле, как готовность делать добро всякому. Мне кажется, что именно такая трактовка больше всего соответствует целям и задачам братства Мизерикордия, появившегося во Флоренции в 1244 году.

Само по себе понятие «добро» всеобъемлюще и расплывчато, поэтому первые члены братства сосредоточились лишь на некоторых его аспектах, связанных с больными людьми.

Жить во Флоренции в XIII веке было очень непросто по соображениям как экономическим, так и идеологическим. С одной стороны, тяжёлый, низкооплачиваемый труд, а с другой – нескончаемые кровавые разборки между властью и церковью, то есть между гибеллинами и гвельфами. Каково было тем, кто не мог, или не хотел, или просто не успевал определиться «с кем вы, товарищи?», поскольку расстановка сил менялась скоропалительно! А тут ещё ко всему прочему появились опасные ереси, которых папская власть ни за что не хотела терпеть, сама же справиться с ними не могла, поэтому позвала из Вероны знаменитого доминиканского проповедника Пьетро, чтобы он возглавил крестовый поход против еретиков. Надо сказать, что веронский Пьетро блестяще справился с возложенной на него задачей. Из храбрых, мужественных флорентийцев, граждан правильной религиозной ориентации, он организовал двенадцать отрядов и во главе каждого из них поставил самого доблестного, дав ему звание капитана.

После того как поборники