Шрифт:
Закладка:
Сплетня
Романы с замужними дамами, эпиграммы на их мужей, провокационные публичные выходки, антиправительственные стихи с критикой самодержавия… Все это привело к тому, что в свете завелась довольно гнусная сплетня: мол, Пушкина высекли в Тайной Канцелярии. Так назывался орган политического сыска в Российской Империи.
Сплетня кажется дикой современному человеку, но для людей начала века XIX-го подобное было вполне возможным. Свежи еще были воспоминания о кнутобойце Екатерины Второй Степане Ивановиче Шешковском, по слухам лично пытавшем писателей-вольнолюбцев Новикова и Княжнина.
Рассказывали, что в кабинете Шешковского находилось механическое кресло особого устройства. Придворные вертопрахи боялись того кресла до дрожи в коленях! Если кто-то из придворных чем-то не угождал императрице, она вполне могла повелеть Шешковскому пригласить провинившегося в свой кабинет.
Поначалу хозяин и гость мирно беседовали, а затем екатерининский палач просил приглашенного сесть в злосчастное кресло, и как только тот просьбу выполнял, ручки кресла сдвигались, соединяясь друг с другом и стискивали гостя так, что он не мог освободиться. Далее по знаку Шешковского в полу раздвигался люк, и кресло опускалось под пол. Только голова и плечи виновного оставались наверху. Внизу исполнители наказания отнимали кресло, стаскивали с наказываемого платье, обнажая тело, и нещадно секли. При этом исполнители не видели, кого наказывали. Садист-Шешковский в это время читал молитвы и крестил свою жертву. Потом несчастного снова одевали, и кресло поднималось из-под пола. Все оканчивалось без шума и огласки: мало кто из прошедших подобную экзекуцию решался рассказать о своем позоре.
О слухах, порочивших его честь, Пушкин узнал примерно в феврале 1820 года. Тогда он мог только гадать, откуда течет поток грязи. Он пытался найти сплетника, грозился убить его…
Этим слухам поверил даже друг Пушкина, будущий декабрист, поэт Кондратий Рылеев – и в начале мая, в пылу антиправительственных настроений, упомянул выдуманное происшествие как реальное событие: «Власти секут наших лучших поэтов!». Взбешенный Пушкин вызвал Рылеева на дуэль. Поединок состоялся, но к счастью, обошелся без жертв.
Гнусная клевета не испугала поэта (он вообще не умел пугаться), напротив, он решил высказывать столько негодования и наглости в своих речах и своих сочинениях, чтобы власть вынуждена была обращаться с ним как с серьезным преступником, а не как с нашкодившим мальчишкой. Реальное страшное наказание должно было его превратить из объекта насмешек в героя. По собственному его признанию, поэт жаждал Сибири или крепости для восстановления своей чести. Он нарочно писал едкие, колкие эпиграммы на царя и вельмож. А однажды в театре демонстрировал всем портрет Лувеля, убийцы герцога Беррийского, с надписью: «урок царям».
Расплата
В середине апреля 1820 года генерал-губернатор Петербурга Михаил Андреевич Милорадович вызвал двадцатилетнего Пушкина для разъяснений по поводу вольных стихов, ходящих по столице под его, Пушкина, именем. Это были эпиграммы на Аракчеева, на корыстолюбивых представителей духовенства и даже на самого Александра I, а также ода «Вольность».
Герой войны 1812-го года, Милорадович пользовался всеобщим уважением, и Пушкин решил вести себя с ним открыто. Молодой человек без утайки признался, что даже обыск в его квартире не даст властям ничего: все черновики сожжены. В разговоре выяснилось, что Пушкину приписывается масса чужих стихотворений. Пушкин попросил у губернатора перо и бумагу – и тут же записал те стихотворения, которые ему действительно принадлежали. Набралась целая тетрадь.
Этого было достаточно, чтобы отправить поэта в Сибирь или заточить в Соловецкий монастырь, но поведение Пушкина вызвало расположение Милорадовича. Да еще и многочисленные друзья поэта за него ходатайствовали, поэтому губернатор проявил милосердие и испросил у императора прощение для Пушкина.
Наказание последовало сравнительно мягкое: Пушкина перевели из столицы на юг, в кишиневскую канцелярию. Это была ссылка, но формально отъезду Пушкина был придан характер служебного перевода. Так Пушкин покинул столицу. Тогда он и подумать не мог, что расстается с Петербургом на целых шесть лет.
Глава пятая
Южная ссылка(1820–1824)
Особняк Ришелье
Екатерина Николаевна Раевская
Аглая Антоновна Давыдова
Романтический период в творчестве Пушкина
Первым городом, в котором должен был остановиться ссыльный Пушкин, был Екатеринослав – современный Днепр – основанный Екатериной Великой как третья столица Российской Империи. Увы, грандиозные замыслы не осуществились: после смерти императрицы развитие города приостановилось. К концу XVIII века в нем насчитывалось всего одиннадцать каменных домов и одно крупное предприятие – суконная мануфактура. Население Екатеринослава составляло около шести тысяч человек. Несмотря на то, что там в это время находилась резиденция начальника иностранных колонистов на Юге России генерала Инзова, по духу своему Екатеринослав остался городом провинциальным.
В городе Пушкин пробыл очень недолго, но пребывание его там успело обрасти легендами. Наиболее популярной байкой, даже напечатанной в царское время в нескольких журналах, стала история о том, как Пушкин появился на балу у губернатора без нижнего белья и в просвечивающих панталонах.
Это было летом, в самую жаркую пору. Собрались гости, явился и Пушкин и с первых же минут своего появления привел все общество в большое замешательство необыкновенной эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах, прозрачных, без всякого исподнего белья. Жена губернатора страдала сильной близорукостью и не сразу поняла, в чем дело. Когда другие дамы объяснили ей причину замешательства, она не поверила в возможность такого неприличия, уверяя, что у Пушкина просто летние панталоны телесного цвета. Наконец, вооружившись лорнетом, хозяйка дома удостоверилась в горькой истине и немедленно выпроводила из комнаты всех юных незамужних девушек. Хотя остальные гости были очень возмущены и сконфужены, они старались сделать вид, будто ничего не замечают; хозяева промолчали, и Пушкину его проделка сошла благополучно.
Выходка довольно странная, нелепая и даже глупая, однако она имеет простое объяснение: в ту пору в столице вошли в моду обтягивающие белые лосины, скроенные по косой, которые надевали на намыленное влажное тело. Только тогда они сидели, как полагается. И эти лосины действительно слегка просвечивали. Пушкин был франтом и, конечно, имел такие лосины
