Хоть это и были мои несостоявшиеся убийцы, я всё же оказал хоть какое-то почтение и похоронил всех троих. Сыпучую дюну копать ножом и руками было тем ещё удовольствием — пустынный песок имел отвратное свойство засыпаться обратно в любую яму. Но теперь я никуда не бежал сломя голову, за мной не гнались по пятам оракулы или монстры, и совесть не позволила просто так бросить тела.

В это время старик читал какие-то погребальные молитвы, присущие только им, чернолунникам. Даже несмотря на то, что эти трое его чуть не убили, он считал своим долгом замолвить за них слово перед Незримой.

Когда я укладывал последнего беднягу с раскуроченной головой, Филиппо вдруг остановил меня, сунувшись сбоку. Он схватил безжизненную руку, и в темноте стал присматриваться к коже, подсвечивая пирусной палочкой.

Та светила еле-еле, отдавая последние крохи энергии, и я коснулся пальцами зажигалки. Лёгкое усилие воли, и зажигалка раскалилась, давая больше света.

— Спасибо, сын мой, — кивнул Филиппо, потом вздохнул, — Даже не знаю, хорошо это или плохо…

Он показывал мне едва заметные зелёные пятна на пальцах убитого. Я попытался просканировать на предмет псионики, но ничего не учуял.

— След от «вещуна», — пояснил Филиппо, — Они совсем недавно отправили сообщение.

— Он что, взорвался? — спросил я, поняв, что именно напоминают мне эти пятна.

Будто хлопушка в пальцах взорвалась, оставив почерневшие ожоги. Одноглазый кивнул, подтверждая мою догадку.

— Такое бывает, когда Луна уходит, — он ткнул пальцем наверх, — Ушла Красная, Вертуны заволновались, и в это время не каждый рискнёт воспользоваться «вещуном».

— Ясно, — кивнул я, окончательно пряча труп поверженного врага.

На самом деле, ничего мне не было ясно.

Либо пёс судьбы дружелюбно вилял нам хвостом, и эти Серые Хранители заранее отправили сообщение своему боссу, что «нашли старика». Если на том конце провода решат, что задача выполнена, то на какое-то время мы будем свободны от таких гостей.

Либо же пёс судьбы рычал и скалился, предупреждая нас о будущих проблемах, ведь эти Хранители могли просто передать, так сказать, координаты старика. И вполне возможно, скоро подойдёт подкрепление.

А может, им надо было передать подтверждение, что они убрали старика? Тогда точно скоро придёт новый отряд… Но эта версия отпадала, потому что больше «вещунов» у мертвецов я не нашёл.

В любом случае, надеяться на капитское везение я не собирался, как и пускать всё на самотёк. Если оно куда и подойдёт, это подкрепление, то нас там уже не будет.

Прикопав несчастных, я ещё раз оглядел место нашей стоянки, потом поднял голову к звёздному небу. Ну что, Незримая… или Эвелина, уже даже и не знаю, как там тебя? Ты, конечно, извини, но быть бездумной пешкой в чужих играх я не собираюсь.

— Ладно, Филиппо, — сказал я, примеряя весь скарб, который решил с собой взять, — Идём.

Весь скарб, это значит — всё. Магострелы, ножи, фляги…

Старик сопротивлялся, когда я повесил часть на него, но просто так избавляться от оружия я не мог. Чувство, что всё это может мне пригодиться, не отпускало.

— Незримая не приветствует убийств, — строго сказал Филиппо.

Его единственный глаз светился непогрешимой уверенностью, и я только раскрыл рот в растерянности:

— А-а-а… Э-э-э… — мой палец бессильно тыкал в сторону дюны, где были прикопанные Серые Хранители.

Лицо старика олицетворяло непробиваемую скалу, и спорить с человеком, для которого религия является основой жизни, я не стал. Логики не хватит… Или терпения.

— Ну, с пустой винтовкой же можешь побегать, чтобы отвлечь противника? — спросил я.

Вся уверенность Филиппо вдруг куда-то испарилась, и он испуганно покачал головой. Но я тоже умел играть в «стальные взгляды», и чернолунник, недовольно поджав губы, всё же кивнул и принял в руки две солдатские винтовки.

— Ну, вот и отлично, — я хлопнул его по плечу и прошёл мимо, — Пойдём, учитель.

Я уверенно полез на дюну. Да, раны и гематомы ещё давали о себе знать, но их можно было спокойно терпеть — то ли сказывалось остаточное действие «вытяжки», то ли это всё чудесное исцеление Эвелины.

Взгляд сомневающегося святоши сверлил спину, но мне было всё равно. Последую я плану неведомой Незримой, или нет, это будет моё решение. А старик всё равно попытается потратить бесценное время на то, чтобы наставить меня на путь истинный. Все они, святоши, одинаковы…

* * *

Удивительно, какой разный климат может быть в местах, разделённых всего парой десятков километров. Вот мы шли по нагретым утренним солнцем низким предгорьям, полузасыпанным песком, но стоило нам перемахнуть через седловину между настоящими вершинами, как зной пустыни резко сменился на горную прохладу.

Я даже постоял на вершине перевала, кинув последний взгляд на жёлтую равнину пустыни. Жаркое марево над песками уже размывало горизонт, и кожей лица я ощущал пустынное пекло. А в спину неприятно поддувал холод — долина, в которую мы спускались, ещё не отогрелась после ночи.

В сравнении с пустыней здесь жизнь будто кипела, хотя, насколько хватало глаз, вокруг были камни. Но тут и там попадались кусты, жмущиеся к каменным лбам, и на некоторых даже висели ягоды. Иногда над нами проносились птицы, бросая нам недовольные крики, а чуть ли не из-под ног выскакивали какие-то пушистые зверьки, напоминающие кроликов.

Один раз я даже увидел на отвесной сколе горного козла, который что-то лениво жевал. Он меланхолично проводил нас взглядом, потом медленно стал карабкаться на ещё большую высоту.

Не знаю, о чём думало животное, но я подумал о том, сколько бы он мог весить и как хранить столько мяса. Ну, с голоду здесь точно не пропадёшь.

Сначала мне казалось, что нас будет легко найти. Но потом, когда нам пришлось пройти множество лощин, пробраться через пару котловин, испещрённых глубокими трещинами и отвесными отрогами, я изменил своё мнение.

Пройдя полосу препятствий, вскоре мы наткнулись на ручей, которому едва хватало сил просачиваться между крупным щебнем. Я сразу же забыл про дорогу и бросился откатывать крупные валуны, чтобы воде было куда собраться.

Мышцы застонали от чрезмерной нагрузки, сразу же заныли синяки и ушибы, напоминая, что у организма выдалась не совсем лёгкая неделя. Старик с сомнением смотрел на мой адский труд, но молчал.

Справившись с каменными глыбами, я сбросил одежду и упал в заполнившиеся ложбины, где, стуча зубами от холода, некоторое время просто с удовольствием обтирался ладонями. После того, как я едва не отбросил копыта в пустыне, пытка мутной ледяной водой казалась подарком судьбы, и обгоревшая кожа просто балдела от онемения.