Тут мне приходится самому лезть за руль немецкого пепелаца, да, родители показывали мне много русских фильмов, так что мало того, что я говорил по-русски чисто, без акцента, но и прекрасно понимал все идиомы, по примеру — надень нахрен шапку, а то уши замёрзнут. Что должен подумать иностранец от этого, причём тут хрен и уши, почему должны замёрзнуть уши, если на хрен не надеть шапку. Но это так, к слову пришлось, а лезть самому за руль пришлось по простой причине, запасных водителей трое, а техники, с учётом бронетранспортёра, четыре единицы. Вот одного водителя нам и не хватает, а бросить грузовик с топливом, причём нашим, с наших складов, мне жаба не позволит, просто встанет намертво, пригрозив всеми карами небесными и душа изо всех сил, а офицер за рулём грузовика нонсенс. Всё же в бронетранспортёре водитель виден плохо, вот и пришлось вести его снова самому. Проехав с десяток километров по дороге, вырулили к лесу, нам как раз дальше по лесной дороге надо ехать, и только подъехали к нему, как на дорогу, с поднятыми руками вышел наш боец. Остановившись, приказал всем приготовиться к бою, а то мало ли что, мы в немецкой форме, а это может быть просто приманка от окруженцев. Но всё оказалось проще и гаже, боец ещё издали стал кричать — паны немцы, не стреляйте, я сдаюсь!

Выйдя из бронетранспортёра, я насторожено огляделся, а потом коверкая слова, спросил его по-русски:

— Ти кто есть такой, что делать тут?

Боец затараторил так быстро, что я с трудом его понимал, да ещё и не чисто по-русски, а на суржике. В итоге я понял, что он сам с Западной Украины, в Красную Армию был призван насильно этой весной, и против немцев он не воевал, только делал вид, а как только представилась такая возможность, сразу сдаётся в плен, да ещё и с подарком. Этим подарком оказался его политрук, которого он оглушил и связал, как только заметил нас. Политрук тут рядом, в сотне метров от нас.

Вместе с тремя своими бойцами, не теряя бдительности, прошли чуть в лес и действительно нашли связанного политрука, который увидев нас, стал ругаться, а предатель лишь угодливо нам улыбался. Подойдя вплотную к связанному политруку, я уже на чистом русском приказал своим бойцам:

— Эту гниду повесить на опушке.

И для предателя и для политрука мои слова оказались, как взрыв бомбы. Петров с Фроловым подхватив предателя под руки потащили назад, двинув его перед этим в солнечное сплетение, что бы поменьше трепыхался, а я, достав свой нож, перерезал верёвки, связывавшие политрука.

— Разведка отдельной механизированной группы.

Учитывая, что теперь у нас каждой твари по паре, представляться представителями 19 механизированного полка, 19 танковой дивизии я больше не стал. Политрук придя в себя от такого сюрприза, наконец тоже назвал себя. Вот сколько я не встречал политруков, но евреев среди них пока не встретил, хотя читая некоторые книги можно было подумать, что эту должность полностью оккупировали сыны Израиля.

Этот день для политрука Дорошина оказался полон сюрпризов. Сначала, когда они на опушке леса увидели, как на их дорогу сворачивает небольшая немецкая колонна, его боец, Мыкола Ярёма неожиданно очень сильно его ударил, и пока он приходил после этого удара в себя, связал его. При этом он, глумясь над Дорошиным, говорил ему, как сейчас сдаст его немцам, а потом запанует под их властью. Как только немцы приблизились, Ярёма подняв руки и громко крича, что сдаётся, пошёл им навстречу. Немцы остановились, а затем офицер с тремя солдатами подошёл к связанному Дорошину, однако то, что произошло потом, стало для Дорошина, как впрочем и для Ярёмы, полной неожиданностью. Когда немецкий офицер неожиданно на чистом русском приказал повесить предателя, то Дорошин в первый момент не поверил услышанному, но тут двое немцев подхватив Ярёма под руки, потащили его назад, а офицер, достав нож, перерезал связывающие Дорошина верёвки, после чего и представился. Оказалось, что это переодетый в форму противника наш разведчик, а затем он предложил Дорошину присоединиться к его отряду.

— Товарищ политрук, вы как, сами по себе останетесь или имеете желание присоединиться к нашему отряду?

— Лучше с вами, а это весь ваш отряд?

— Разумеется нет, мы тут кое что разведывали и сейчас возвращаемся назад, а грузовики, это так, сопутствующие трофеи, что вовремя попались под руку, и раз вы с нами, то попрошу на борт.

Когда они подошли к бронетранспортёру, то бойцы уже вздёргивали на суку высокого дерева, яростно дёргавшегося Ярёму. Тот немного подёргавшись в петле, наконец затих, а Дорошин залез в кузов бронетранспортёра и обомлел, казалось, что сегодня ему уже будет нечему удивляться, однако это оказалось не так. В кузове немецкого бронетранспортёра уже оказались пассажиры, и кроме двух разведчиков, того самого, что был переодет в немецкого офицера, был ещё один боец в немецкой форме за пулемётом, а кроме них было трое наших лётчиков, двое бойцов и раненый в ногу артиллерийский капитан, который лежал на брезенте, на полу бронетранспортёра. Не успел политрук познакомиться с ними, как заработал двигатель и бронетранспортёр тронулся с места. Они проехали уже больше часа, как вдруг так и не представившийся лично разведчик в форме немецкого офицера, обернулся к ним и громко крикнул:

— Немцы! Сидите и не высовывайтесь, а то подведёте всех под монастырь!

Мы двигались уже больше часа, когда впереди показалась немецкая колонна, а так как нам было по пути, то надо было немного подождать, пока она не проедет, что бы пристроится к ней в хвост. Я сразу обернулся к нашим и громко закричал, что бы они не высовывались, а то спалят нас не вовремя высунувшись из кузова бронетранспортёра. Меня услышали, и более того, даже съехали вниз, насколько это было возможно. Пришлось нам простоять минут двадцать, пока не прошла вся колонна, после чего мы пристроились к ней в хвост и так все вместе благополучно проехали около десятка километров, даже переехав мост с патрулём, правда не из фельджандармов. Затем мы съехали на нужном нам перекрёстке и через пару часов уже въезжали в наш лес, где остался отряд. Через полчаса езды по лесу показался дозор из десятка бойцов с нашим ДП, они сразу узнали моих бойцов, правда их слегка смутили три грузовика, но то, что они опознали в лицо Ефимова и Шниперсона за рулём мотоциклов сыграло своё дело. Мы наконец въехали