Но все, на что меня хватает, это рявкнуть на наглую лапу, уже деловито раздвигающую мне ноги: «Только попробуй!».

Лапа замирает. Словно раздумывает. Подчиниться? Нет?

И…

Двигается дальше!

Наглец какой!

Я взвиваюсь на кровати, замахиваюсь, но тут же валюсь обратно, прижатая тяжелым телом.

Он укладывается сверху, ворча, как медведь, ломающий березку, перехватывает мои руки, прижимает к кровати, утыкается губами в шею. И все это происходит очень быстро и как-то… Неумолимо.

Я делаю гневный вдох, выдох… И уже все. Уже двинуться не могу. Только смотрю в наглые хитрые глаза Зверева, когда он, наконец, соизволяет оторваться от моей шеи и начинает разглядывать меня. С легкой насмешкой и удовольствием.

- Отпусти! Слышишь!

Я дергаюсь, пытаюсь высвободить руки, но он не шевелится. Держит. Не больно, но крепко. И так, что не вырвешься. Нагло использует свое право сильного.

Бессовестный, бессовестный!

С легкой паникой ощущаю, как твердеет его член, вполне однозначно утыкаясь мне между ног, и от этого в низу живота появляется томление, которое вкупе с легким желанием в туалет, чувствуется очень странно. И нервно.

- Дарья Викторовна, какая вас муха с утра укусила? – мирно хрипит Зверев, и его табачное дыхание ощущается неожиданно приятно. Так, что невольно слюна скапливается во рту.

Я вспоминаю неожиданно, что от меня перегаром , наверняка, воняет , и отворачиваюсь. Почему-то не хочу, чтоб он чувствовал. И так вчера… Расслабилась излишне. Такой меня даже бывший муж не знал.

Раскрепощенной. Развратной даже.

Все же, алкоголь делает женщину доступней, определенно.

Твердые пальцы за подбородок возвращают меня обратно.

- Ну? Что такое? Ночью было плохо? Так сейчас исправим впечатление.

В доказательство он очень недвусмысленно и сильно толкается членом, и я, помимо воли, расширяю глаза и открываю рот, чувствуя его уже практически в себе. Финального движения не хватает только! И мое тело очень даже такой поворот событий приветствует!

Гадство! Какое гадство!

- Яааа… Была не в себе! А вы… Ты! Ты – воспользовался!

Он смотрит настолько понимающе, что я самой себе в этот момент кажусь невероятно глупой малолетней кокеткой, заманившей парня к себе, соблазнившей, а потом включившей режим «я-не-такая».

- Заболела ты, похоже, Дарья Викторовна, - с сожалением выдыхает он, - будем лечить.

И делает финальный рывок, заполняя мое тело собой.

Я только ахаю да пальцы сжимаю.

Его жесткие движения, тяжелые и животные, выбивают хриплые выдохи и стоны, его глаза, неотрывно смотрящие на мое искаженное лицо, гипнотизируют настолько, что я не могу оторваться. Не могу опустить ресницы и хотя бы на таком уровне избавиться от него.

Зверев заполняет собой все. Он присутствует сразу на всех уровнях. И физическом, и ментальном.

И это чудовищное по своей новизне ощущение. У меня так никогда не было.

Мы впервые занимаемся сексом без отягчающих обстоятельств в виде моего стресса или моего, опять же, пьянства. Хотя… Здесь отягчением может служить мое похмелье, но , будем честны, не до такой степени.

Я отдаю себе отчет, что сейчас , конечно, могла бы сопротивляться. Правда. И он бы остановился. Если уж в первый раз тогда остановился… То сейчас тоже бы это сделал.

Но вот ведь проблема.

Я не хочу. Сопротивляться. Вернее, вроде и хочу, вроде и надо… Но все как-то не до того…

Я прячусь от себя, опять.

А он меня легко читает. Очень легко. И делает то, что ему хочется.

Каким-то, совершенно ужасным образом понимая, чего хочется мне.

Осознав это, я выдыхаю и пускаю все на самотек. Расслабляюсь, обхватываю его ногами.

- Ну давно бы так… - ворчит он, ускоряясь, длинно лижет мне шею, запуская дрожь по телу, облапливает, наваливаясь сильнее, по-медвежьи, обволакивая мое бедное тело собой, как коконом. Душно, тяжело, безумно, горячо… Невероятно.

И я, прежде чем провалиться в очередное свое сумасшествие, не пойми какое по счету за последние несколько суток, думаю, что успею еще от этого всего отказаться.

Потом.

Когда не буду так слаба.

- Слушай, а ты как предохраняешься? – спрашивает он, выходя из душа, обмотанный моим розовым полотенцем, и топая прямо на кухню. Очень по-хозяйски. Бесит.

- Никак.

Я смотрю на его немного вытянувшуюся физиономию и мстительно добавляю:

- Мог бы поинтересоваться, прежде чем член в меня пихать.

Выражение его лица – небольшая награда за мою потерю чувства внутреннего достоинства и самоуважения после всего, что этот зверь со мною делал на протяжении всей ночи и утра.

Но держать интригу долго не могу, а потому смеюсь :

- Успокойся, я на таблетках. Но вообще, тебе бы стоило переживать об этом, господин госслужащий. А то быстро в стойло притащат. Или уже притащили? Ты женат?

- А вот об этом тебе стоило бы поинтересоваться, - парирует он, мстя мне за розыгрыш с предохранением, - пораньше.

- А мне-то что? – удивляюсь я, переворачиваясь на живот и заглушая сосущее чувство под ложечкой, - я с тобой жить не собираюсь. И замуж – тоже.

- Вот как? – он ставит турку на плиту, возится с кофе. – Почему? Чем не устраиваю?

Я разглядываю его мощную фигуру, перекатывающиеся мышцы на спине. Он и в самом деле похож немного на зверя. И, может, на медведя даже. В Звереве нет излишней накаченности, мускулы не выделяются идеальной проработкой, он словно вылит из валуна, гладкий, покатый , но такой мощный, что даже мысли не возникает о возможности сдвинуть его с места. Такие, как он, силой не хвастаются.

Им этого не нужно. Их и без того стороной обходят.

И мне бы обойти. Но не получилось. Встал, валун проклятый , перегородил мне путь. И теперь не сдвинешь. Только если сам откатится.

- Не нравятся мне такие, как ты.

Цежу лениво, потягиваюсь, как кошка. Провоцирую. Зачем-то. Злюсь. На себя, в основном. Потому что и в самом деле, овца, даже не поинтересовалась его семейным положением.

О чем думала?

Да ни о чем.

Можно подумать, он давал мне время. Осмыслить происходящее.

Никакого.

Навалился и придавил. Валун.

- Такие, как я?

Он уменьшает огонь, идет одеваться.

Не стесняясь. Скидывает полотенце, натягивает белье, брюки. Обувается.

Словно знает, что буду смотреть.