В конечном счете, естественно, огрубляя, можно сказать, что ИИ базируется, прежде всего, на возможности вычисления количественных зависимостей и отношений между огромным и все возрастающим числом переменных. В этом сила и слабость нынешнего искусственного интеллекта.

Искусственный интеллект уже сегодня способен гораздо эффективнее человека решать любые комбинаторные, счетные задачи, а соответственно распознавать стабильные образы, искать корреляции между огромным числом переменных, выбирать нужную информацию в огромных массивах данных. Ограничением сегодняшнего, да и завтрашнего искусственного интеллекта, является то, что, будучи порождением математики, он не способен помочь в решении противоречивых и динамических задач, где имеет место переход количества в качество. Математика работает только с непротиворечивыми и количественными системами.

В изложенном нет какого-либо умаления достижений ИИ. В человеческой практике, согласно расчетам исследователей, как видим, 75–80 % задач относится к рутинным, выполняемым, что называется, инстинктивно, на автомате, в рамках наперед заданных условий и норм. В пределе ИИ может успешнее человека решать все эти задачи. Главное, чтобы были сформулированы условия и определены параметры. Даже самый лучший компьютер, обыгрывающий человека в шахматы или в Го, не способен принять решение о том, что пора закончить играть в Го и перейти к иному виду спорта. Люди старшего поколения прекрасно помнят песню В. Высоцкого о поединке боксера и чемпиона мира по шахматам. Вот эта песня для компьютера принципиально непонятна.

Не только в социальных медиа, но и в серьезной научной периодике, в кулуарах правительств, на международных и на закрытых национальных совещаниях вот уже несколько лет множатся обещания, что еще чуть-чуть и ИИ определит, как вылечить рак, сконструирует наиболее экономичный космический корабль или разгадает тайну глобального климата. Однако, внимательные аналитики понимают, что все это надо делить даже не на два, а на гораздо больше.

Бесспорно, мощнейшие комбинаторные возможности ИИ позволяют решать все более широкий круг задач. Однако искусственный интеллект сегодня – это не только маркер прорывных разработок, но и прежде всего, маркетинговая марка. Каждые три-четыре года в информационных технологиях появляется новая фишка, на которую клюют инвесторы и вкладывают миллиарды даже не напечатанных, а генерируемых как электросигналы долларов, евро, юаней и тугриков. Только за последние 10 лет мейнстримом являлись социальные сети, большие данные, экспертные когнитивные системы, типа «Watson», искусственный интеллект. Буквально сейчас продолжается хайпблокчейн-технологий, а в двери стучится сверхновый лейбл Метавселенной. Все эти направления реальны и, бесспорно, серьезно меняют жизнь, бизнес и гражданское общество. Однако все они, несомненно, являются обещаниями, которые исполняются далеко не полностью и сменяются новыми посулами. Пожалуй, лучшей метафорой современного общества является Изумрудный город, где гудвины стараются заработать друг на друге.

В условиях технотупика и безальтернативной стагнации реальной экономики, прикрытой ростом фиктивного капитала в виде курса акций и т. п., ИИ используется всеми лидерами гонки не в реальной экономике, а в управлении обществом, в обеспечении незыблемости устоев глобального Изумрудного города.

Глубинный смысл «Долгого государства Путина»

В 2019 году Владислав Сурков опубликовал знаковый текст «Долгое государство Путина». Как и следовало ожидать, он вызвал острые горячие дискуссии. Причем, большинство обсуждающих увидели в тексте апологетику действующей власти и попытку подвести под российские, во многом неказистые реалии прочную концептуальную основу.

Однако, вполне может оказаться так, что даже наиболее вдумчивые читатели не вполне поняли глубинный смысл текста. Если совсем коротко, то суть его в том, что высказывается мнение об объективности перехода общества от презумпции выбора к принципу доверия. Доверие идет на смену выбора в том смысле, что, по мнению автора статьи, реального выбора в традиционных демократиях остается все меньше и меньше, а соответственно выбор все больше и больше превращается в фикцию, которая чем-то должна быть заменена. В качестве замены предлагается доверие. Эта конструкция категорически не устроила значительную часть участников обсуждения. Однако проблема состоит вот в чём.

Если мы внимательно посмотрим на тенденции развития, а главное, практического применения наиболее мощных систем искусственного интеллекта, то неизбежно придем к выводу, что он используется в странах-лидерах для если не лишения, то, по крайней мере, существенного ограничения возможностей выбора для граждан этих государств.

Наиболее ярко и выпукло это демонстрирует система Социального кредита в Китае. В настоящее время в Китае развернут мощнейший парк искусственных интеллектов, которые будут обрабатывать информацию, получаемую от сотен тысяч камер наружного наблюдения, десятков миллионов планшетов, смартфонов, компьютеров. Эти системы будут контролировать все электронные платежные транзакции, внимательно наблюдать посредством Интернета вещей не только за онлайн, но и за реальным оффлайн поведением граждан. В зависимости от результатов граждане еженедельно будут получать определенные баллы, своеобразные оценки своего поведения с позиций соответствия целям и нормам китайского общества. На Западе эту систему уже прозвали оруэлловским Большим братом.

Однако по факту это не вполне так. Дело в том, что вся китайская жизнь пропитана конфуцианской традицией с приматом государства, общества, старших в повседневной жизни личности. Без такого примата китайский социум не смог бы выжить на ограниченной естественными преградами территории в течение тысячелетий. В этом смысле ИИ системы Социального кредита – это фактически материализация, а точнее информатизация свой ственных каждому китайцу конфуцианских заповедей.

Общество при суженом выборе – это не только китайская прерогатива, обусловленная исторической традицией. Это – одновременно реальность Соединенных Штатов, Великобритании, а в перспективе и других европейских стран.

Не так давно на русский язык была переведена одна из наиболее влиятельных книг XXI века, работа консультантов Президента США и Премьер-министра Великобритании – К. Санстейна и Р. Таллера – «Nudge. Архитектура выбора». В дословном переводе Nudge – это подталкивание. Фактически речь идет не о подталкивании, а о незаметном или, как пишут авторы, «мягком» принуждении к выбору одного определенного варианта из нескольких.

В настоящее время система Nudge опробуется более чем в 40 странах мира, но наиболее изощренные и эффективные формы разработаны и практически используются именно в США и Великобритании. Это неудивительно. Вот уже как минимум 25 лет население всех экономически развитых стран, и в первую очередь уже упомянутых, ежесекундно через Интернет, а также телевидение мягко принуждается к покупке тех или иных товаров или услуг. Не зря маркетинг и реклама уже давно являются важнейшими секторами экономик многих стран, а в структуре цены товара расходы на принуждение к покупке занимают от 15 % до 40 %.

Кредитная экономика потребительства и поведенческая пассивность неразрывно связаны между собой. Поколения потребителей, сформированные глобальной деструкцией последних 30 лет, когда мировое общество впитало в себя все недостатки капитализма, реального социализма и даже предшествующих формаций, включая феодализм и рабовладение, это – люди, все более и более уклоняющиеся от выбора. Собственно, маркетинг и