Шрифт:
Закладка:
Не зря мне казалось во время переписки, что какая-то удивительная теплота, родство и понимание связывают нас! Или мне это только казалось?..
Лена познакомит меня на другой день и с мамой – Петранкой Друневой. В Болгарии друг друга, независимо от возраста, называют только по именам. Они знают, что у нас так не принято, и мама Лены предлагает мне называть её тётя Пепа. Она всю жизнь проживает в своём доме из белого камня, куда я двадцать лет посылала свои письма подруге – с шестого класса! А потом, почему-то, не всегда получала ответы. Позже и вообще ответом мне было молчание… Но я об этом ещё спрошу свою подругу! А пока тётя Пепа дарит мне тончайшую, вязаную крючком, ажурную салфетку в виде камбалы, кремового цвета. Это изумительная работа! Я берегу её – уж много лет она украшает телефонный столик в прихожей. А Лена хвалилась мне в первый вечер: – Эту люстру я привезла из Португалии, а эту печь на газе, для отопления – из Испании! Смотри, какая красивая! Если бы ты знала, чего мне это стоило! Везти пришлось в тамбуре поезда!.. В квартире было прохладно – на улице-то снег лежал, а центрального отопления в Болгарии не существует. Лена включила газовые горелки на отопительной печи. Огонь на ней был открытый, как на наших кухонных плитах. Я удивилась:
– Так же нельзя! Огонь сжигает кислород! Лена тоже удивилась: – Ну и что? Кислорода тебе мало? – Но это неправильно! – возразила я. – И продукты горения остаются в воздухе, а это вредно!.. – Всё правильно! – ответила она и занялась приготовлением ужина. Подруга явно гордилась своей новенькой квартирой, и вполне заслуженно. Опять я удивилась, когда увидела, сколько у неё всяких приспособлений на кухне для нарезки сыра, колбасы, морковки, хлеба, помидор, яиц, даже лука – для всего отдельная машинка. С некоторыми она долго мучилась – так, хлеб был мягкий и не хотел нарезаться тоненькими кусочками. Но Лена старалась.
Мы ещё не сели за стол, который она сервировала в зале, как стало невыносимо резать глаза.
– Вот так всегда! – сказала она. – Ты понимаешь, от чего это? – От чего? – она не знала. – А вот от твоей печки! Надо выключить её и открыть окна. – Да-а? – удивилась она и не поверила. Но мы всё же открыли окна, и покрасневшим глазам стало легче. В доме по-прежнему было прохладно. Скоро мы завалились спать на её двухместную широкую кровать. Других не было. Я бы предпочла на диване, но меня не спросили… – А знаешь, ты первая из гостей спишь на этой кровати!.. У меня ещё никто не ночевал… – сказала Лена. – Почему так? Ты же красивая! И всего сорок лет!.. А, кстати, почему мне не писала почти двадцать лет? Не отвечала на мои письма… Оказывается, ты их получала. Я думала, у вас в старом доме уже никто не живёт… – Понимаешь, я не знаю, поймёшь ли ты меня? Когда ты написала, что вышла замуж, что у тебя двое детей, я подумала – зачем писать? Теперь у тебя свои интересы, у меня свои… Кстати, у меня роман с вашим корреспондентом из журнала «Смена» Николаем Сивачом! Он живёт в Ленинграде, мы, возможно, поженимся! Познакомились с ним на Кубе, на курорте «Варадеро». Недавно прошла обследование, сделала рентгеновские снимки – могу ещё матерью стать!.. Она не поленилась, вылезла из-под одеяла, и показала мне какие-то мутные рентгеновские изображения, доказывающие, что она здорова. Я от всей души пожелала ей материнского счастья. Как же она, такая красивая и умная, коммуникабельная и общительная, осталась одинокой?..
Мы вместе проводим все три дня, Лена уделяет мне очень много внимания! Мы практически не расстаёмся. Она снова повезла меня в редакцию, познакомила с теми, кому ещё не представляла. Потом села за свой стол и закурила. У неё это получалось очень изящно! Я составила ей компанию, хоть и не курила – надо же быть на уровне!
– Мы удивляемся, как ваши газеты осмелели: даже самые центральные так критикуют существующую советскую действительность, руководителей партии, правительство! Мы в Болгарии только удивляемся, но сами так не смеем писать! Ещё боимся! – сказала она мне. Я привыкла подолгу быть одна, Лена же не оставляла меня ни на минуту! Казалось, что она больше моего дорожила нашей встречей! Но ночевала я теперь в гостинице – надо было и отдыхать от подруги. На следующий день мы снова гуляли по городу, по набережной Дуная под зонтиками. Была непогода, и великая река вздувалась серыми волнами. По ней вверх и вниз сновали буксиры, баржи, катера. Как маленькие щепки! Иногда величаво проплывал большой теплоход, и пассажиры с борта приветствовали нас – им было скучно.
А нам нет. Мы весело болтали.
– Давай я напишу в вашу газету о своих впечатлениях по поездке – какой я увидела Болгарию? – предложила я подруге. – Не знаю, поймёшь ли ты меня, но… у нас же много туристов бывает из Советского Союза. Думаю, что нашим читателям это будет неинтересно! В глубине души я немного обиделась… Лене ничего не стоило опубликовать мой материал, и она мне отказала!
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НА БОЛГАРСКОЙ ЗЕМЛЕ
«Гость – гости, а пошёл – прости»
(русск. пог.)
Напоследок мы опять гуляем с Леной по набережной Дуная. Вечер. Сегодня свинцовые воды могучей реки под серым небом кажутся неподвижными. Зажглись первые вечерние огни на противоположном, румынском берегу. Неторопливо отчалил и пошёл вниз по течению буксир. Перед нами – пограничная река, река-труженик, река-легенда, вторая по величине на европейском континенте – после Волги. Река-дорога, проходящая через восемь стран!
Помните песню: Дунай, Дунай, а ну, узнай – Где чей подарок… К цветку цветок, сплетай венок, Пусть будет красив он и ярок! Мы все тогда её пели. Напоследок на перроне я покупаю газету областного масштаба с адресом редакции – она выпускалась тогда в городе Разград. Вот прошли и последние часы на болгарской земле. Поздний вечер… В последний раз обнимаю подругу – она плачет. Мы обещаем друг другу больше никогда не теряться. Лена так искренне сокрушается, что расстаёмся, приглашает снова в гости – а хоть и жить – к ней! Обещает написать о продолжении своего романа с нашим собкором, интересоваться моей жизнью… Я ей верю…Вхожу в вагон… Машу Ленке рукой из окна. Она плачет… Трогаемся… Ура-а-а!
ВОЗВРАЩЕНИЕ
«На чужбине и собака тоскует»
(русск. пог.)
Прилетели-то мы в Болгарию на самолёте, уезжаем – на поезде. А я люблю
