— Ценю ваш юмор! И если бы меня не ела поедом тревога, с удовольствием посмеялся. Отвечаю. Цель — туризм. Ничего делового! Брат тоже работал в таможне. Такой напряженный труд!

Фризе не понравилось, что собеседник говорит слишком обтекаемо. Не вдается в подробности. Но его можно понять — из наших следователей, если дело сложное и запутанное, подробности не вытащишь и клещами. Но все же, все же…

«Ты хотел отвлечься? — задал Владимир вопрос самому себе. — Забыть на время о собственных проблемах? Что ж, случай представился! Да еще и заработаешь очень приличный гонорар. Соглашайся».

— Хорошо! Я берусь за дело. Фотография брата у вас есть?

Хиндеман вытащил из кармана большое портмоне, достал из него фото.

Средних лет худощавый мужчина с мрачноватым лицом, хорошо подстриженные волосы.

Фотография сделана в каком-то большом помещении. Фризе показалось — в здании аэропорта. Но второй план был расплывчат, размыт.

— Я заберу ее?

— Да, да! Непременно! И мы приготовим для вас немецкий паспорт. У вас известная фамилия, а могут возникнуть ситуации, когда лучше оставаться в тени.

— Тогда еще несколько вопросов…

Отставной генерал

Наблюдая, как Вася Алабин вынимает из модной адидасовской сумки бутылки с водкой и коньяком, банки и свертки с продуктами, Корнилов вспомнил, что лет двадцать тому назад начальник Василеостровского райотдела Сухарев говорил:

— Хороший он парень, Алабин. И работать умеет. Но уж больно субтильный.

— Я и слова-то такого не знаю! — усмехнулся в ответ Корнилов.

— Ну-ну, поприкидывайся. Любишь спектакли разыгрывать. Я же не ругаю твоего Алабина. — Старшего лейтенанта Алабина по рекомендации Корнилова сделали начальником угро Василеостровского района. — Розыскник он хороший. Но в общении с людьми — как красная девица. «Извините», «Пожалуйста», «Разрешите побеспокоить». Да еще и краснеть не разучился!

— А это плохо?

— Знаешь, Игорь, — не обратив внимания на вопрос Корнилова, продолжал Сухарев, — иногда мне хочется, чтобы он на мое ворчание матерком облегчился.

— Дождешься! — пообещал тогда Корнилов.

Двадцать лет спустя от стройного застенчивого юноши остались лишь большие голубые глаза. На веранде корниловской дачи хозяйничал высокий плотный мужчина с коротко подстриженными седеющими волосами, с крупным волевым лицом. Уголки губ едва заметно опущены, и от этого казалось, что Алабин чем-то постоянно огорчен.

— Ты, Василий, ко мне на неделю? — спросил Корнилов.

Алабин посмотрел на Корнилова с недоумением:

— Завтра понедельник! С утра в контору.

— А я решил, что поживешь с недельку. — Корнилов кивнул на гору провианта, выросшую на большом круглом столе.

— Ах, вы про это… Да я, Игорь Васильевич, сегодня без обеда. Страсть какой голодный! Зашел в универсам на Московском проспекте, глаза разбежались, слюнки потекли! — Он улыбнулся, и Корнилов узнал застенчивую улыбку старшего лейтенанта Алабина. А вот краснеть подполковник Алабин уже не умел. Приврал про свой зверский голод и не покраснел.

— Оголодал, значит, — усмехнулся Игорь Васильевич. — А я подумал: у вас там в городе, наверное, дела наладились. И ты ко мне порыбачить заехал.

— Наладились, наладились! — с ухмылкой покивал Алабин. Он опустошил свою сумку, с удовлетворением оглядел привезенные припасы и грузно опустился в плетеное кресло напротив Корнилова. Кресла были удобные, но низкие, и лицо подполковника наполовину загораживали пакеты в ярких упаковках. Хозяину видны были только глаза Алабина и высокий гладкий лоб.

— Ну что? Будем обедать или только поглазеем на твою провизию и пойдем пройдемся?

— Будем обедать!

— Займись закусками, а я сварю молодой картошки. Да зелени пощиплю в огороде. Я нынче один.

— Знаю. Звонил Ольге Михайловне в госпиталь. — Жена Корнилова, Оля, работала в ведомственном госпитале.

— Сказал, что едешь ко мне?

— Нет.

— Вот как? Значит, с секретной миссией. Я так и подумал, когда увидел, на какой тарахтелке ты приехал.

В распоряжении Алабина круглосуточно находилась служебная «Волга», а «тарахтелкой» Игорь Васильевич называл старенький «запорожец», на котором моталась по городу его жена Варвара, следователь городской прокуратуры.

— Не хотелось отсвечивать. — Василий помрачнел, но тут же согнал с лица озабоченность и улыбнулся: — Так готовить закуски или нет?

— Еще как готовить! И побольше. Но прежде загони машину в гараж. Секретничать, так по полной программе.

После обеда, размякшие от сытости, от выпитой водки, они вышли прогуляться вдоль Оредежа. Река протекала совсем рядом — в десяти шагах от дачи. Тугие, словно набухшие, потоки шевелили листья кувшинок, их крупные желтые цветы. На отмелях пригибались к песчаному дну длинные, начинающие буреть водоросли. Из-за поросшего ольшаником мыса доносился мерный шум падающей воды — на Рождественской ГЭС приоткрыли шлюзы.

— Давно у вас эта дача?

— Купил, как только меня из управления попросили. А тебе, Василий, поручили проверить, не нарушил ли я каких законов при покупке? И на какие шиши купил?

— Игорь Васильевич!

— Да это я так, шучу. Но учти, отставники — народ обидчивый.

— Раз уж вы здесь давно живете, то исходили окрестности вдоль и поперек. Вы же заядлый пешеход.

— Исходил. Что дальше?

— Я хотел спросить — нет ли тут поблизости пещер?

— Решил в пещере от нашего бардака спрятаться?

— Странный я задал вопрос, правда? Местность вроде бы не гористая, а я про пещеры интересуюсь?

— Это и есть твоя секретная миссия?

— Ага! Только все это не так смешно, как кажется. Некоторое время назад в номере «Астории» произошло убийство. Отравили немецкого туриста. Коньяком…

— Ну вот видишь! Коньячок! Хорошо, что я не стал твой коньяк пить.

— А другой немец, его приятель, то ли сбежал, то ли в заложники взят. В машине убитого туриста нашли комплект спелеологического оборудования. Прекрасный комплект! И карту Ленинградской области. Вернее, две карты. Одну — современную, а другую, немецкую, военных времен. Ну и карта, я вам скажу! Загляденье. На ней чуть ли не каждый кустик обозначен.

— Есть у меня такая карта, — Корнилов удовлетворенно улыбнулся. — Только те кустики давным-давно лесом стали. Или выкорчеваны.

— На обеих картах ваше Рождествено помечено крестиками, — продолжал Алабин.

— Уже интереснее.

— Дальше еще интереснее. Я эти крестики на картах своими глазами видел. И следователь из районной прокуратуры Зубцов, который дело вел, обратил на них внимание.

— Ну, ну! И что же эти крестики обозначают? Неужто пещеры?

— Игорь Васильевич! — взмолился Алабин. — Дайте изложить все по порядку!

— Валяй!

— Пару дней назад дело затребовал городской прокурор.

— Ого! Наверное, немецкое консульство проявило интерес к убитому соотечественнику?

— Нет. Консульство почему-то молчит.

— Откуда же такая прыть у прокурора?

— Никогда не знаешь, когда начальство жареный петух клюнет.

— И ваше начальство решило задействовать лучших сыщиков?

— Игорь Васильевич!

— А вот теперь я не шучу. Нечего