– Всё может быть. Вполне вероятно, что Алиса испытывала негативные психические переживания – такое бывает, когда человек находится под наркотиками. Однако, что же это тогда за наркотик? Не оставляющий следов... Хотя, в современном мире создание новых веществ – дело рядовое.

– Вряд ли это насекомое. То, под чем была Алиса – вещество очень сложное. Насекомые такое не воспроизведут.

– Мы сейчас только и делаем, что предполагаем – нам ничего больше не остаётся. Но, надо признать, вы меня заинтриговали. Теперь мне самому до жути интересно, что же это такое.

– А что с Алисой?

– Пока что Алиса будет в изоляторе. На сегодняшнюю ночь она точно должна остаться здесь, под наблюдением.

– Мне можно пройти к ней? Продежурить у её кровати. Я с нее точно глаз не спущу всю ночь, – предложил Олег.

– Нет, мы в изолятор никого не пускаем.

– Но ведь она не заразна? Или я чего-то не так понимаю?

– Она не заразна, однако не беспокойтесь, мы с нее глаз тоже не спустим – она особенный пациент. Мы будем следить за ее состоянием.

Олег хотел было проявить настойчивость, но подумал, что это будет излишне, потому промолчал.

– А сейчас, позвольте, у меня на сегодня ещё много работы. Как что-нибудь выясним – мы вам сразу сообщим, – седой врач выдал Олегу самую вежливую улыбку, какую только смог натянуть и зашагал по коридору, к своему кабинету. Было очевидно, что разговор ему не особо понравился. Наверное, подумал Олег, не следовало так налегать со своей жаждой обвинить Леонова.

Олег вернулся в машину и погрузился в мысли. Скоро пустынную жару в салоне сменила приятная прохлада. Олег достал из кармана свой телефон и всю вторую половину дня искал в Интернете всевозможную информацию: о новоуслышанной болезни «нейрофиброматоз»; перелистал тонны информации по ядовитым насекомым, обитающим в их краях, однако не нашёл ничего подходящего; значительно расширил свои познания о наркотиках, но всё-таки не нашёл такой информации о препарате, который могли бы вколоть Алисе.

Олег выписал все имеющиеся факты на листочек в свой блокнот – это чтобы лучше думалось, чтобы можно было, глядя свысока на листочек, видеть всю картину сразу. Однако картина эта была нарисована небрежными мазками, в ней не хватало множества деталей, поэтому понять, что же на ней нарисовано было очень сложно. На дерево Олег забрался – вот только лес оказался покрыт густым туманом.

Солнце уже склонилось к горизонту, тени стали длинными, серая стена больницы окрасилась в оранжевый, а окна блеснули огнём. Олег выключил кондиционер и оторвался от телефона. Сегодня он переночует в машине.

Так ничего и не удалось понять.

А что, если высоко в горах действительно появилась какая-то новая болезнь, переносимая насекомыми? Ею и могли заболеть Леоновы. Новые насекомые, выделяющие наркотик, отбивающие память и, одновременно, переносящие болезнь? А может, болезнь и потеря сознания вообще никак не связаны? Леонов напал на Алису и скрылся? Вспомнилось, как участковый рассказал о сгнившем ужине на столе в их доме и о разбитом табуреткой окне. Судя по всему, Леоновы ушли из своего горного дома задолго до случая с Алисой. По спине пробежались мурашки. Что тогда произошло в этих чёртовых горах?

Внезапно раздалась весёлая музыка, телефон завибрировал. Олег вздрогнул и глянул на экран. Алиса. Он немедленно взял трубку.

– Да, Алиса. Всё в порядке?

– Привет… Не особо, – голос Алисы выдавал плохо скрываемую дрожь, похоже, что она плакала и делала это долго. Олег вдруг представил, как она, обезображенная неизвестной болезнью, сидит в палате, в полном одиночестве, предоставленная сама себе.

– А самочувствие? Не ухудшилось?

– Самочувствие у меня хорошее… Если не считать сильной жажды… и аппетита. И дырявой кожи…

Повисло неловкое молчание. Олег вдруг впал в мыслительный ступор и просто не нашёлся, о чем бы спросить, что бы сказать, не задев при этом за больное.

– Пожалуйста, поговори со мной… Мне одиноко… и страшно…– Алиса шмыгнула носом. Олег растерялся, но тут же сообразил, что неважно, о чем он сейчас будет говорить – главное увести её от собственных мыслей подальше. Олег начал рассказывать обо всём, что только приходило в голову, различные истории из жизни, обрисовывал всяческие нелепые и смешные ситуации, пересказывал любопытные факты из прочтённых книг. Постепенно Алиса разговорилась и сама, даже повеселела, что было слышно по её голоску и это радовало Олега. От первоначальной скованности не осталось и следа – они переговаривались обо всём на свете, позабыв о проблемах.

Солнце зашло за пятиэтажки и огромные тени от них упали на больницу. Зажигались фонари и окна. Небо перебежало из оранжевых красок в нежно розовые, а затем в холодные тёмно-синие. Постепенно город поглотили сумерки.

Разговор закончился на позитивной ноте – оба они не хотели портить его обсуждением проблемы, перед которой были бессильны. Хоть прощаясь, Алиса совсем немного и погрустнела. Олег отложил телефон, и какое-то время просидел, вглядываясь в одну точку, с абсолютной пустотой в голове – разговор хоть и был приятным, успокаивающим, дал какую-то оптимистичную иллюзию, но так же и утомил. День выдался тяжёлым. Олег сходил до круглосуточного магазина, прикупив себе колбасы с хлебом и холодным чаем – ведь ничего толком не ел. Как голодный зверь отужинал и улёгся спать, откинув кресло назад, сморенный стрессом, размышлениями, разговорами и всей прочей чертовщиной, произошедшей за этот день.

***

Посреди ночи Олега разбудил холод, пришлось включать печку. Хоть днём здесь была баня – ночью салон превращался в холодильник. Разогревая салон, Олег про себя отметил, что чернота в погашенных окнах больницы выглядела особенно зловеще. Оживлённая улица утихла, и по ней редко проезжали автомобили. В остальном сон Олега был на удивление крепким, ничто не нарушало его, даже мысли, от которых получалось удачно отмахиваться, не дав им встряхнуть спящую голову бесполезным волнением. Олегу часто снились повторяющиеся сны. В них он обычно блуждал по своему излюбленному маршруту утренних прогулок, среди гор, скал, могучих лиственных лесов, поднимался на сопки и с