Шрифт:
Закладка:
— Слушай, а чего ты сейчас делать собираешься? — спросил Жека.
— Да особо ничего, — пожала тонкими плечиками Сахариха. — Почитать, телек посмотреть.
— А поехали покатаемся? Вина возьмём! — предложил Жека.
— А поехали! — смеясь, согласилась Сахариха. — И ты мне дашь на машине покататься. Даже?
— Даже, даже, — улыбнулся Жека. — Собирайся.
Этот вечер был самый офигенный за последние несколько месяцев. Наконец-то Жека был собой. Не крутым бизнесменом и авторитетным человеком, а просто молодым парнем, которому скоро исполнится 20 лет. И можно ни на кого не обращать внимания, не играть особо важную персону, а просто пить вино с подружкой и дурачиться.
Взяли в Еловке в коммерческом магазине бутылку шампанского, пару шоколадок на закуску и поехали на речку, на которой как раз начался ледоход. Жека остановил машину на высоком скалистом мысу, куда деревенские летом приезжали стирать и сушить ковры. Вид отсюда открывался потрясающий. Сразу за рекой высилась скалистая гора, которую местные называли Каменушкой из-за каменных россыпей на склонах. Дальше виднелись ещё горы, поросшие темной тайгой. Но ближе всего, прямо под обрывом, текла быстрая мутная река, по которой, перемалывая друг друга, увлекаемые бешеным течением, проплывали большие белые льдины. Они сталкивались, громоздились друг на друга и на мыс, дерзко выдающийся в реку и как раз служащий ледоломом в весенних паводках.
Постояли минут пять, наслаждаясь сибирским пейзажем, потом разлили шампусик по пластиковым стаканчикам, поломали шоколадки.
— За нас! — улыбнулся Жека, поднимая стаканчик с пенистым напитком. — Пусть всё у нас и всегда будет хорошо. Смотри как тут классно. Зачем эта Москва? Можно жить здесь, а если есть деньги, можно хоть каждую неделю летать за границу отдыхать. Или в Москву ту же.
— Ты ж сам хочешь свинтить отсюда! — ехидно ухмыльнулась Светка, потягивая свежее вкуснейшее шампанское, и лукаво поглядывая на Жеку.
— И да, и нет, — признался он. — Когда приезжаю в лес, на природу, как вот сейчас, думаю: ну куда я отсюда… Вроде Родина здесь. С другой стороны, кому я тут нужен? Кроме тебя, пожалуй, что никому. И смысла цепляться тут за что-то не вижу вообще. Правильно твой батя сказал: где русский человек осядет, там ему и будет родина. Такие же горы и леса, реки, в любой северной стране мира есть. В тех же Штатах или Канаде. Так что… Поживем — увидим.
— А ты философ, Женька! — усмехнулась Сахариха. — За что тебя и люблю.
Отставив стаканчик с шампанским на капот машины, она подошла, обняла Жеку и опять прильнула к его губам своими губами с ароматом шампанского и шоколада.
Потом на джипе катались по проселкам, по лесу. Жека не жалел машину, по лакированному боку елозили ветки и сучья, а в рычаги подвески набивалась грязь и прошлогодняя трава.
— Пусть работает! — веселился Жека, газуя по промоинам и глубоким колеям, заполненным водой. — Внедорожник для плохих дорог предназначен, а не для города!
Потом сидела за рулём Сахариха, и получалось у неё на удивление хорошо. А что не управлять-то? Машина хоть и мощная, но руль с усилителем, коробка — автомат, сцепление жать не надо. Играйся, как с игрушкой. Светка и поигралась, чуть не загнав машину в болото. Потом виновато улыбнулась, и посадила за руль Жеку, который сумел выехать. Весело…
Приехали домой, уже темнеться начало. Иваныч и Елена Сергеевна вернулись из гостей. Увидев Жеку, предложили остаться на ужин и заночевать, но тот отказался. Погостил — пора и домой. Поцеловал Сахариху на прощание и поехал в город.
В четверг дембельнулся Клаус. Парень отслужил, как положено, два года. Десантура во Пскове. И вернулся из армии совсем в другую страну, с совсем другим укладом жизни. Не найдя никого из друганов на прежних местах, зашёл к Сахарихе, но там жили посторонние люди — квартиру Иваныч продал одному из своих родственников. Жеку, Митяя и Славяна тоже не нашёл — родственники сказали, что съехали парни давно в свои квартиры. Иди, мол, ищи их в кооперативе, где ЖЭК. И вот Клаус сидит у Славяна и с офигевшей физиономией выслушивает, что говорит ему Славян об их деятельности. Думал, что друганы, как все, работают уже на заводе, ходят на смену, а они вот… Дела на миллионы мутят-крутят. На иномарках ездят. О своих более тёмных делах Славян пока не стал рассказывать. Пусть привыкнет корефан к новому положняку. Поймёт, что просто так ничего не приходит.
— Подожди, посиди пока, сейчас я шефа позову, — предположил Славян. — Пацаны подъедут, коньяка, вискаря возьмут, закусона, отметим твоё возвращение.
— И кто у вас шеф? — спросил Клаус, уже догадываясь, какой будет ответ.
— Жека конечно, — невозмутимо ответил Славян. — Золотой пацан. Деньги из воздуха достаёт. Без него ничего бы не было. Сейчас я звякну ему.
Славян позвонил Жеке, и сказал, что Клаус из армии пришёл, вот, сидит у него. Встретить надо бы, подогреть пацана.
— Щас встретим как надо! — заявил Жека, и положил трубку. Потом зашёл к Ирине.
— Ира, меня сегодня здесь больше не будет — друг с армии пришёл. Наверное, куролесить весь день будем.
— Понятно, — улыбнулась Ирина. — Желаю хорошо провести время.
По пути заехал к Митяю в компьютерный магазин, потом вдвоём заскочили в коммерческий, купили спиртное, закуски. Много. Гулять так гулять! Корефан с армии пришёл! Два года коту под хвост выбросил.
Добрались до Славяна, поднялись на этаж. Клаус уже сидел чуть подбухивая. И его было совсем не узнать: уходил в армию дворовым шалопаем, а пришёл 20-летним мужиком. Подкаченным, с уверенным взглядом. Уже не было той блатной шарнирности в движениях.
— Неплохо вы тут поднялись за два года, — чуть улыбнулся Клаус, здороваясь с Жекой и Митяем. — А я вот… Как ушел в армию, ни хера не было, так и пришёл таким же нищим. Кроме пачки сигарет в дырявом кармане, ни хера нет.
— Чем заниматься собираешься? — спросил Жека, внимательно посмотрев корифану в глаза. Тот отвёл взгляд. Стеснялся своего положения.
— Батя уже на работу выгоняет. Нехрен говорит, дома сидеть. Даже передохнуть пару недель не даёт. На завод пойду, куда ещё-то.
