Шрифт:
Закладка:
А бывший преподаватель офицерских курсов и автор книги «Правда в тени войны» озабочен еще и тем, что на сверхсрочную службу сейчас набирают не лучших, а всех, кто на нее соглашается.
Будучи в форме, все офицеры, защищая честь мундира, заявили, что они только исполняют приказы. «Так что критикуйте не нас, — сказали они, — а правительство».
Истинно народный характер израильской армии приводит к такому парадоксу: будучи армией, она, как всякая армия, по определению должна оставаться закрытой структурой. А будучи народной, она закрытой остаться не может. Отсюда гласное обсуждение всех проблем, включая дисциплину, бюджет Министерства обороны, стратегическое планирование операций и даже необходимость ведения войны.
Но именно оно, это гласное обсуждение, внутри и вне армии, критика любых негативных явлений и непрестанная забота армейского командования о «чистоте оружия» и воинской чести, которая неизбежно связана с честью гражданской, вселяют надежду, что отрицательные явления будут устранены.
Израильская армия — Армия обороны Израиля — необычна уже одним своим названием, точно определяющим ее цели и задачи. Она необычна и своим уставом, позволяющим не исполнять аморальный приказ, что не дает людям превратиться в роботов. Наконец, она является не только школой мужества, но и школой в прямом смысле слова, где выходцы из десятков стран становятся настоящими израильтянами. Отсюда и всенародная любовь к своей армии, без которой не было бы еврейского государства.
Такая война
Сперва не видна,
Ни дыма тебе, ни грома,
Все в доме твоем
Своим чередом,
И раз в две недели — ты дома.
Такая война
Не топит до дна,
Ты с нею прожил два года,
Ты слухам не верь,
А сводки потерь
Не слышно за сводкой погоды.
Такая война,
Такая она,
Что нету ни «с кем?», ни «ради»,
Ни зла, ни вины,
А меры длины
Теперь — километры, не пяди.
Такая война
На то и дана,
Чтоб вытянуть — может, лишний? —
Подумай, постой —
Вопрос непростой:
«На что нас избрал Всевышний?»[44]
Глава пятая
В Израиле очень много сложных проблем — насущных, неразрешимых, острых, болезненных. Но все они отступают перед главной: взаимоотношения с арабами, разделяющими с нами одну и ту же землю. Помимо неоспоримого для евреев и оспариваемого многими арабами (и не только ими) права на эту землю, с которого и начинается эта проблема, есть ряд более конкретных вопросов. Например, приехавшие в Израиль евреи автоматически становятся полноправными израильтянами, а даже родившиеся в Израиле и имеющие израильское гражданство арабы некоторых прав и обязанностей лишены: скажем, они не служат в армии и принимаются на работу в весьма ограниченное количество государственных учреждений.
При этом они живут несравненно лучше арабов из соседних стран и намного больше защищены в социальной сфере благодаря израильской заботе и либерализму.
Как же они относятся к еврейским соседям, которые 40 лет назад поставили их перед выбором: уходить или оставаться? И кто они, те, кто остался? «Пятая колонна», «попутчики», лояльные граждане или посторонние? Как избежать обоюдной враждебности, насилия и террора? Возможно ли вообще справедливо разделить землю между двумя народами, как делят хлеб? Нужно ли ее делить, если она изначально была нашей? Но ведь и вожди политического сионизма говорили об исторической неизбежности сосуществования евреев и арабов, поскольку арабы жили на этой земле столетиями. Что же получается?
Тот же вопрос задает арабский писатель-коммунист и многолетний депутат Кнессета Эмиль Хабиби, по книге которого в Хайфском муниципальном театре поставлен спектакль «Опсимист». Это не опечатка, именно через букву «с». Хабиби решил пополнить разделение человечества на «оптимистов» и «пессимистов» еще одной категорией: «опсимист» — гибрид первых двух.
Исполнитель роли «опсимиста» — 33-летний строительный рабочий из Верхней Галилеи Мухаммед Бакри, успевший сняться в трех художественных фильмах, а автор книги — один из ведущих функционеров израильской компартии. Он явно издевается над своим героем, высмеивает его.
Вне сцены Мухаммед Бакри не скрывает своих радикальных взглядов. Своим политическим вождем он считает Ясера Арафата и вместе с ним готов бороться за создание палестинского государства в Иудее и Самарии. Каким путем? Без «калашникова», «с помощью театра и кино». В одном из интервью он сказал, что «ни разу не чувствовал себя израильтянином. Я — палестинец, живущий в Израиле».
Параллели между монологами «опсимистов» на сцене и в жизни становятся особенно очевидными, когда знакомишься с Салахом Бакри, отцом Мухаммеда, бывшим коммунистом, а ныне — одним из местных секретарей Гистадрута. У старшего Бакри свои взгляды на жизнь. В частности, он против того, что «понавезли сюда евреев из России, Венгрии, Румынии и всем раздали землю. А мы, которые тут родились, чем хуже? Это разве не наша земля?»
Коммунист Хабиби сильно сомневается в возможности длительного еврейско-арабского сосуществования. Сомневается в ней и арабская аудитория, которая видит подлинного героя в сыне «опсимиста», сменившем метлу на автомат.
Более того, сомневается в возможности сосуществования и часть евреев.
В фильме «Улыбка ягненка», снятом по одноименному роману молодого и популярного в Израиле прозаика Давида Гроссмана, три главных героя. Военному коменданту, полковнику Кацману, выступавшему в прошлом за «просвещенную власть», и его другу, военврачу Ури, прекраснодушному очкарику, противопоставлен полубезумный старик араб Хильми, живущий в пещере, пробавляющийся милостыней, но воспитавший сына-террориста.
Вряд ли кто-нибудь станет спорить, что своим опытом подлинно демократического государства Израиль подает хороший пример всему Ближнему Востоку. И тем не менее из опроса, проведенного иерусалимским институтом имени Ван-Лира, следует, что более половины израильской молодежи отрицательно относится к равноправию арабского меньшинства.
Американский журналист Роджер Розенблатт в конце 1984 года выпустил книгу «Дети войны». Сотрудник журнала «Тайм» и отец троих детей, Розенблатт решил совершить поездку по четырем «горячим точкам» планеты: Северной Ирландии, Израилю, Ливану и границе Таиланда с Камбоджей и Гонконгом. Розенблатта прежде всего интересовали дети, но, кроме того, он беседовал с их родителями, учителями и детскими психологами.
У 12-летней Хадар Минстер из Нагарии временно парализовало речь, после того как в 1979 году террористы ворвались в соседний дом и убили двух ее подруг. Она перестала ходить в школу, выходить из дому и
