моя одиссея, произошло следующее: в США перепечатали ленинградский автореферат (см.: Golod 1969), в Ученых записках при Научно-исследовательском институте комплексных социальных исследований (НИИКСИ) ЛГУ в соавторстве с А. Г. Харчевым была опубликована статья под невинным названием «Молодежь и брак», на которую моментально откликнулся журнал «Тайм» многозначительной рецензией — «Коммунистические Кинзи» (см.: СК 1970: 23). Чего же испугались власть предержащие? По сути, ничего крамольного в кандидатском исследовании не было, если не считать того, что советская молодежь, как и всякая другая{27}, практиковала нелигитимные сексуальные контакты, не центрированные на матримониальное поведение, и оценивала это по-разному. Кстати, не в оправдание будет сказано, западная общественность в этот же период относилась к своим исследователям сексуальности не менее сурово — так, например, А. Кинзи был наказан Комиссией по антиамериканской деятельности, а задолго до этого (в 1929 г.) в Англии «в штыки» была принята книга Б. Рассела «Брак и мораль» (см.: Russell 1929), кстати, удостоенная через 21 год Нобелевской премии.

Схематично освещу лишь кардинальные линии анализа и интерпретации тех лет. Но сначала сжато остановлюсь на принципах отбора респондентов.

В 1964/1965 учебном году мною были опрошены 500 студентов (в том числе 250 женщин) ленинградских высших учебных заведений. Институты отбирались с преимущественно мужским, преимущественно женским и равнополовым составом. В числе десяти институтов три — университет, технологический и медицинский — стали базовыми, составив в сумме около 70% выборки. Среди других выделю педагогический, электротехнический, театральный. Студенческие группы в институтах отбирались (со второго по шестой год обучения) по принципу случайной бесповторной механической выборки, внутри групп проводился сплошной (как правило, раздельно по полу) опрос. Мигранты, в конечном счете, составили приблизительно четвертую часть от общего числа респондентов.

Научные сотрудники опрашивались в 1966—1969 годах в институтах Академии наук и НИИ; врачи и учителя — в соответствующих институтах повышения квалификации. Здесь вносились два ограничения: возрастное (устанавливался предел от 25 до 40 лет) и брачное (все респонденты на момент опроса должны были состоять в браке). Выборка выравнена по полу. Всего охвачено 250 человек. В обоих случаях опрос проводился с помощью формализованного интервью.

В пределах тех лее лет было осуществлено тестирование 125 служащих и рабочих. Молодые люди отвечали на вопросы вне производства: в вечерних школах, институтах и университетах культуры. В круг респондентов вошли добровольцы независимо от пола, образования и брачного статуса. Таким образом, в середине 60-х годов мною теми или иными методиками было опрошено 875 человек.

Итак, студентам и интеллектуалам (людям с высшим образованием), наряду с другими, был задан и вопрос о принципиальной возможности вступления в сексуальные отношения до юридического оформления брака. Распределения ответов представлены в табл. 2.

 ­

Табл 2. Принципиальная оценка возможности нелегитимных сексуальных отношений студентами и интеллектуалами в сопоставлении с их полом (в %)

 ­

Первое, что обращает на себя внимание, — это высокий процент студентов и особенно интеллектуалов, одобряющих нелегитимную сексуальную практику. Значителен и процент респондентов, отказавшихся высказать однозначное отношение к данному явлению. Сопоставление мужских и женских ответов обнаруживает более толерантное отношение мужчин к юридически неоформленным сексуальным связям. Вместе с тем и в женских выборках доминирующая ориентация — «оправдание». Бросается в глаза и иное. Если доля мужчин, осуждающих нелегитимную сексуальную практику независимо от социального статуса, однопорядковая, то у женщин расхождение в этом пункте между студентками и интеллектуалками значительно (27% против 7%).

Чем же можно объяснить расхождения в суждениях студентов и интеллектуалов? По-видимому, в первую очередь различием брачного статуса: подавляющая часть студентов еще не состояла в браке, интеллектуалы же все имели опыт супружеской жизни. Следовательно, этот опыт (в данной конкретной ситуации) нужно рассматривать как фактор, способствующий нравственному узаконению сексуальных отношений до регистрации брака. Но тогда возникает вопрос, что именно в интеракции мужа и жены способствует указанной тенденции? Возможны два диаметрально противоположных варианта ответов. Или этот опыт говорит о сравнительно небольшой роли сексуальности, о преобладании в отношениях супругов других аспектов (интеллектуальных, нравственных, экономических и т. д.), или же он, наоборот, свидетельствует о важности в супружестве сексуальности, которая заставляет людей ретроспективно одобрять практику, повышающую шансы партнеров в этом отношении.

Какая из этих гипотез справедлива, предполагалось, покажут только дальнейшие разыскания.

Одновременно, как уже отмечалось, с помощью специального теста была предпринята попытка выяснить мнение молодых людей (рабочих и служащих) о предпочтительном партнере по нелегитимным сексуальным контактам: «любимая (-ый)» — «подруга (друг)» — «случайная знакомая (случайный знакомый)». Какие же приоритеты обозначились? 91% мужчин посчитали возможным для себя вступить в сексуальные отношения с любимой женщиной, каждый третий — с подругой, а 60% и со случайной знакомой; 81% женщин не исключали для себя возможности вступления в юридически неоформленные сексуальные отношения с любимым мужчиной, почти каждая пятая — с другом и около 7% — со случайным знакомым. Выявилась сопряженность ориентаций на определенный тип партнера с уровнем образования тестируемого. Респонденты с высшим образованием (независимо от пола) в отличие от закончивших среднюю школу были максимально ориентированы на контакт с любимой(-ым) и минимально — со случайной (-ым) знакомой (-ым).

Тестирование не только подтвердило разнообразие оценок молодыми людьми моральности нелегитимных эротических практик, установленное при анализе писем, спровоцированных циклом передач «Береги честь смолоду!», но и зафиксировало поливалентность в их восприятии роли сексуальности (любовь, рекреация, релаксация и т. д.) в жизнедеятельности человека. Несомненно, целостное представление о сексуальных практиках молодежи, не состоявшей в брачном союзе, было бы неполным без учета количественных характеристик их актуального поведения. Оказалось: из общего числа опрошенных 85% студентов и 47% студенток уже имели такую практику к моменту опроса. В выборке интеллектуалов (у которых учеба в вузе пришлась на конец 50-х — начало 60-х гг.) 94% мужчин и 72% женщин состояли в сексуальных контактах до юридического оформления брака. Возраст первого сексуального опыта у студентов распределился следующим образом (в %): мужчины до 16 лет — 10,3; 16—18 лет — 42,2; 19—21 год — 32,8; 22—24 года — 13,1; и старше — 1,6; женщины до 16 лет — 1,7; 16—18 лет — 12,8; 19—21 год — 50,4; 22—24 года — 27,3; и старше — 7,8. Немаловажным показателем качества рассматриваемого взаимодействия может служить реальный тип партнера по