К 15 мая все было наконец отлажено и выверено. Огромные ворота открывались и закрывались плавно, мягко.

В три часа ночи Добровольский выпустил из нижнего бьефа в море первый караван судов. Посмотрел на удалявшиеся огоньки и побежал звонить Журину:

— Владимир Дмитриевич, шлюзуем.

— Ну и как?

— Порядок.

— Теперь — спать, — приказал начальник Волгостроя.

Но какой тут сон, когда идут суда по созданному тобой морю! Не удержался Николай Александрович и отправился в путь на одном из них, идущем в Череповец. Он был счастлив: посмотришь назад величественные сооружения волжской плотины, впереди необъятная водная гладь.

Под вечер не на шутку разыгрался ветер. Волны швыряли пароход из стороны в сторону, и судно, неприспособленное к морским походам, стонало тоскливо и жалобно.

К ночи капитан, боясь сбиться с пути, распорядился пришвартовать пароход к одиноко торчавшей из воды церкви. Накрепко укрепили трос за кирпичный выступ.

Утром встретились с пароходом «Судостроитель». На нем Николай Александрович вернулся в Рыбинск.

17 мая 1941 года состоялось открытие судоходных сооружений Рыбинского гидроузла. По обеим сторонам плотины сгрудились расцвеченные флажками пароходы, гремели оркестры. Караваны судов выходили в открытое море, и люди радостно махали им вслед, желая счастливого пути по новым трассам.

А несколько в стороне от всех, на крутом берегу стоял небольшого роста человек. Он с волнением смотрел на красавцы пароходы, на ликующих людей. Но чаще всего его взгляд останавливался на массивных строениях, опустевших и полузатопленных: старинные здания, колокольня, Югский монастырь. Двадцать лет назад привезли туда бездомного сироту Колю Добровольского.

Кончился праздник. Строителей ждали новые заботы: быстрее ввести в действие мощную Рыбинскую гидростанцию.

И ни Добровольский, ни кто другой еще и не предполагали тогда, что пройдет всего месяц — и на страну обрушится страшное бедствие. Что опустошительная война, вероломно начатая оголтелыми фашистскими захватчиками, уничтожит и Днепрогэс, и электростанции Донбасса, и сотни заводов, фабрик, созданных героическими усилиями советских людей.

Рассказ 9

Как под бомбами врага монтеры протягивали через Волгу провода высоковольтной линии

В августе над Рыбинском появился первый немецкий самолет-разведчик. Облетел город. Долго кружил над ГЭС. Начальник Волгостроя Журин вызвал инженера Сергея Николаевича Андрианова и велел ему следить за тем, чтобы всюду тщательно соблюдалась маскировка: «Электростанция, правда, мало похожа на действующую, ни стен, ни крыши, но… береженого бог бережет».

Действительно, трудно было предположить, что под нагромождением арматуры, лесов, подмостей стоят готовые к пуску мощные гидроагрегаты. О том, что делается на гидроузле, не знали и в городе. «Рыбинская правда», где до войны то и дело печатались статьи руководителей Волгостроя, очерки о лучших строителях и даже сводки о ходе работ, не стала писать об этом ни строчки.

И меры оказались действенными. В сентябре, когда над городом закружили эскадрильи «юнкерсов» и на железнодорожных путях, на нефтяных складах взметнулись огненные фонтаны, объекты Волгостроя остались нетронутыми. Знали бы фашистские захватчики, что на этой будто бы заброшенной стройке ни на минуту не замирает жизнь! Люди делали все, чтобы столица как можно быстрее получила энергию машин Рыбинской ГЭС.

Для пуска первого гидрогенератора уже в сентябре все было готово, можно было начинать наладку. А в каждой смене всего один опытный машинист. В помощь стали спешно набирать молодежь из окрестных деревень, из города.

В смену к Владимиру Александровичу Казанкову попали девушки. Большой, грузный машинист Казанков вздыхал и жаловался начальнику цеха Дзюбе:

— Хоть бы двух-трех ребят, а то все девчонки. Возьми вот хоть ее, Зимину Наташу, — малюсенькая, тонюсенькая, еще и шестнадцати нет…

Девушки старались как могли. Но не легко было им справиться с тяжелыми штурвалами задвижек. Втихомолку плакали, утирая лица перепачканными машинным маслом руками.

Каждую из них Казанков приводил на рабочее место и рассказывал, как и что надо делать. Потом устраивал «экзамен». Выслушивая неуверенные, сбивчивые ответы, брался за голову:

— Слушай, деточка, мы ж с тобой эту машину пускать будем. Если что не так — загубим, пропадет…

Потом вновь повторял свои объяснения:

— Смотри сюда, пята вала турбины. Крутится в этой ванне. А там — масло. Следить нужно, как бы не нагрелось. Если поднимается столбик выше этой красной черточки — беги ко мне, докладывай.

В другое место Владимир Александрович приводил другую девчушку. Тыкал пальцем и отрывисто говорил:

— Градусник. Знаешь градусы? Молодец. Час прошел — записывай. Карандашика нет у тебя? И у меня нет. Война. Возьми вот мела кусочек. Писать будешь здесь, на стене. Зря не черти, мела нет больше…

Еще труднее было с электрическим оборудованием. Опытных монтажников проводили на фронт. А здесь неизвестно за что и браться: распределительные устройства, панели, приборы…

Самое сложное — на берегу. Высоченные порталы. На фундаментах такие трансформаторы, выключатели, разъединители, каких никто на Волгострое и в глаза не видывал. Подстанция напряжением двести сорок две тысячи вольт!

А для монтажа прислали пятнадцатилетних мальчишек. Учить бы их. Да кому, когда?

Старший прораб Субботский прибежал однажды к начальнику электроцеха Волкову совсем расстроенный:

— Что делать, Валерий Васильевич? Всюду только вдвоем с мастером. Этих ребятишек на порталы не пошлешь — свалятся. Да разве и подцепят они гирлянду? Там сила нужна.

И собрал тогда начальник цеха целую инженерную бригаду: сам с мастером цепляют гирлянды, спаивают петли, два инженера из ОКСа помогают, поддерживают. А ребята из новеньких подносят изоляторы и собирают гирлянды, гроздью повиснув на веревке, поднимают эти гирлянды наверх.

…1 октября в наспех сложенной из кирпича каморке дежурный инженер ГЭС А. В. Максимовских раскрыл оперативный журнал и сделал в нем первую запись.

4 октября бригады