Шрифт:
Закладка:
– Почему? – спросила Твила резче, чем хотела.
Девушка пожала плечами, подошла и села на берег возле нее. Корзину она поставила рядом.
– Говорят, тогда произойдет что-то плохое. Поэтому никто не дотрагивается до воды. И вообще деревенские считают это место жутким.
– А вот мне оно нравится, – возразила Твила.
– Мне тоже, – мягко согласилась незнакомка, – но все же лучше не касаться воды… и их.
Твила оглянулась на огоньки: они уже снова сбились в рой и двинулись в обратный путь. Она вздохнула и села рядом.
– Я в жизни не видела ничего красивее, – призналась она.
– Да, – девушка кинула рассеянный взгляд на другой берег, – я тоже люблю на них смотреть. Правда, обычно они так близко не подходят.
– Ты шла сюда за мной?
– Нет, я просто часто прихожу в это место, почти каждый день.
Взгляд Твилы скользнул по ее корзинке, и она удивилась, обнаружив, что та набита камнями.
– Зачем они нужны?
– Они не нужны, – пояснила девушка, – поэтому я их собираю.
– Где собираешь?
– В соседских дворах. Убираю из огородов жителей камни, палки, сор, гоняю оттуда птиц. А за это они меня кормят, а некоторые даже дают медную монету, а потом говорят: «Уходи, Дитя, пока мы тебя не поколотили».
– И что ты делаешь?
– Ухожу, пока они меня не поколотили.
– А сколько тебе лет?
– Наверное, пятнадцать или около того. А тебе?
Твила задумалась.
– Наверное, столько же или чуть больше. Тогда почему они называют тебя дитя?
– Потому что меня так зовут.
– Это настоящее имя? – удивилась Твила.
– Не совсем. Но ты можешь называть меня просто Дитя, как остальные.
– Впервые такое слышу…
– Я здесь такая одна, поэтому только меня так зовут.
– А я Твила, – сказала Твила, помолчав.
– Твой отец жив, Твила?
– Не знаю… может быть.
Они замолчали и какое-то время любовались танцующими огоньками, от которых их теперь отделяло целое болото. Отсюда они напоминали искорки, которые вспыхивают перед глазами, если крепко их зажмурить, а потом снова открыть. Дитя потянулась почесать ногу, и Твила заметила вокруг ее лодыжки полосы, напоминающие следы от браслета, только очень тяжелого и натирающего. Но вряд ли это был браслет, а спрашивать новую знакомую показалось неудобным.
– Хочешь быть моим другом, Твила? – нарушила тишину Дитя.
– Да, наверное… то есть, конечно, хочу! Прости… просто раньше меня никто об этом не спрашивал.
– У тебя раньше не было друзей?
– Может, и были, но они никогда не задавали этот вопрос так прямо.
– А у меня не было. Ты мой первый друг, Твила.
– Я рада, что я твой друг, и мне жаль, что первый. А почему тебя сегодня не пускали к насосу?
– Они всегда так делают. Наверное, считают это забавным…
– Я вовсе не нахожу это забавным.
– …или хотят, чтобы я набрала воду после наступления сумерек, чтобы проверить, правда ли это.
– Правда ли что?
Дитя посмотрела на нее, и на безмятежном лице отразилось почти удивление от такого невежества.
– Что после наступления темноты вода в насосе превращается в кровь.
– А она превращается?
– Возможно. Никто не знает: все боятся проверять.
Твила поежилась и сменила тему:
– Я теперь живу у мастера.
– Да, я слышала.
Твила рассказала ей про Охру и вчерашний случай со скалкой. Все это время Дитя безучастно смотрела перед собой, водя прутиком по земле, и, казалось, не слушала, но когда Твила закончила, сказала:
– Это из-за ее сына, он моряк. Когда они уходят в плавание, то оставляют ждущим на берегу скалки[8], их нужно беречь до их возвращения. А еще можно наполнить их чаем или солью.
– Скалка Охры треснула, – вспомнила Твила. – Из нее сыплется соль. Это плохо?
– Плохо, – подтвердила Дитя.
– А давно он ушел в плавание?
– Давно. Но не это самое плохое: перед самым его отплытием они поссорились, потому что Охра не хотела его отпускать. Сказала, что, если он уплывет, у нее больше нет сына. Но он все равно уплыл.
– Это ужасно.
– Да, ужасно.
Твила посмотрела на небо – оно было цвета опрокинутой чернильницы – и опомнилась.
– Мне пора, – сказала она, вскакивая и отряхивая платье.
– Подожди.
Дитя порылась в своей корзинке, перебирая камешки. Покрутила несколько штук, отбросила и наконец нашла нужный: плоский, со сколотым острым краем. Она оттянула одну из своих прядок и отрезала ее у самого корня.
– Это тебе, раз мы теперь друзья, – произнесла она, протягивая ее Твиле.
Твила быстро завернула ее в чистую тряпку и спрятала.
– Я вышью ею платок, – пообещала она, а потом проделала то же самое со своей прядкой и отдала ее новой подруге.
– Я не умею вышивать, поэтому просто буду носить как амулет, – кивнула Дитя.
– Ты идешь со мной?
– Ступай, а я еще немного посижу тут.
Твила подобрала подол и побежала наверх. Через минуту она уже летела по дороге в деревню. Она так спешила, что заляпала грязью весь подол, но это не такая большая беда, когда ты прачка.
Глава 7. О важности свечных огарков и розах с шипами
Мастер ждал ее на крыльце с фонарем в руках. Нахмуренное лицо немного разгладилось.
– Я уже собирался идти тебя искать, – сурово заметил он, и Ланцет гавкнул в подтверждение. – Вдова Уош еще пару часов назад прошла к себе и сказала, что отпустила тебя.
– Извините, мастер Блэк, я относила белье, а потом заблудилась.
– Заходи в дом, – смягчился он и распахнул перед ней дверь.
Твила замялась на пороге, вспомнив про Валета.
– Мастер, моя плата, полмонеты в день… – Она не знала, как сказать, что не сможет отдать ему заработок, потому что вместо еды и ночлега купила балладу.
– Оплатишь ею свою обувь, – нетерпеливо отмахнулся он. – Башмачник согласился поработать в долг. А теперь заходи, если не хочешь, чтобы ветер разметал золу по всему дому.
Твила радостно кивнула и поспешила внутрь. Снизу доносился шум и громыхание чего-то железного обо что-то глиняное, стоящее на чем-то деревянном. Она обернулась и подождала, пока мастер запрет ворота и тоже зайдет.
– Охра еще не ушла?
– Она хотела дождаться твоего возвращения. Разве я не говорил, что у нас тут уже несколько женщин пропало? Так что сходи и сообщи ей, что тебя не растерзали дикие звери, не зарезали бандиты с большой дороги и не сварила вдова Уош, спрятав тело в корзине с бельем.
Твила пристыженно кивнула и поспешила вниз.
