Я сидел в своём шатре и раз за разом создавал на пальцах чакроиглы, игнорируя ставший привычным холод. Внутри клокотала злость на самого себя. Спарринг с отцом закончился полчаса назад. И лучше бы его не было, не пришлось бы позориться и чувствовать себя настолько жалким.

Рядом завозился Боря. Он в последнее время молчал. Чакроиглы снова исчезли, я раздражённо встряхнул рукой и бросил короткий взгляд на поросёнка. И понял одну странность.

“Алиса. А почему Боря не ушёл к себе?” — удивился я. — “Чакра стабильно поступает в узор Призыва?”

Да, — сразу же ответила она. — Твоё тело пропитано чакрой, а узору не нужно много для поддержания работы.

Я нахмурился. Одно дело — когда я потерял сознание под землёй после поглощения медузы. Тогда во мне чакра чуть ли не кипела, и я не сомневался, что работа узора Призыва не прервётся. Но сейчас, в относительном покое?

Я проверил своё тело внутренним взглядом. Оно было насыщено чакрой — кости, мышцы, кровь. А главный узор непрерывно поглощал нейтральную чакру из окружающей среды и превращал её в мою, белую. И делал это очень быстро. Если бы я раньше знал, что улучшение чистоты главного узора увеличит резерв чакры, то давно бы этим занялся. Но Михаил говорил, что главный узор почти ни на что не влияет, и я прислушался к его словам.

Я проморгался, прерывая исследование своего тела, и вернулся к тренировкам. Понемногу, очень неохотно, но чакра меня слушалась. В отличие от тех же узоров. Я не представляю, что с ними делать.

Вспомнив спарринг с отцом, я от злости заскрипел зубами. Давно я так не позорился. Мои Цепи впервые подвели меня — я не смог их использовать. Активировал кольца на пальцах, но какой толк от обычных костяных цепей? У меня не получилось усилить их. Для этого необходимо перетащить на Цепи вторые Грани узоров. А я даже просто активировать их не могу, не то что вторую Грань двигать.

— Хрю! — подал голос Боря. — Отправь меня обратно. Я поговорю с дедушкой и спрошу у него совета.

Я удивлённо посмотрел на поросёнка. Он впервые упомянул своих родных.

— Мой дедушка умный, — заверил Боря. — Он многое знает. И когда-то давно он тоже был призывным зверем.

— Слушай, — мне вдруг стало любопытно. — А люди могут попасть в Мир Двенадцати?

— Я не знаю. Ты хочешь ко мне в гости прийти?

— А почему нет? Интересно же.

— Я спрошу, — важно кивнул Боря и исчез.

И всё-таки… Как Черри создала целый мир и населила его живыми существами? А главное — зачем ей это было надо? Пока, основываясь на полученной мною информации об истории этого мира, я склоняюсь к тому, что самым могущественным Богом была именно Черри Ли. И Генералы её седьмую Грань нарисовали, и сама она умела создавать узоры вроде тех же Нитей Крови. И Катино Сердце Тьмы из её Эпохи. Но главное — Мир Двенадцати. Никого из других Богов не чествуют как творца целого мира. Даже Пророк, и тот, по-моему, был не так крут, как Черри.

У меня появилось предположение после твоего спарринга с отцом, — прервала мои размышления Алиса. — Когда Влад использует узоры, они загораются непосредственно на доспехе, понимаешь? И если учесть Инь-составляющую, которая использовалась при его создании…

Алиса не договорила, потому что я понял, к чему она ведёт. Если доспехи играют роль некого передатчика узоров, посредника, и они не снимаются…

Я резко встал и вышел из своего шатра. Надо поговорить с отцом. Если Алиса права, то мы нащупали возможное решение моей проблемы с узорами. Я буду использовать их через чёрный доспех. Да, это жутко неудобно. Но другого выхода я не вижу.

Отца я не нашёл. Лулу и Камбала тренировались где-то в лесу, их отвлекать я не стал. Немного погуляв и разобравшись с мыслями, я вернулся к тренировкам по контролю чакры. Теперь я знал, что делать дальше. Став Трибусом, я верну себе власть над своими же узорами.

Как только я выпустил чакроиглы, случилось странное. На меня накатило необъяснимое холодное равнодушие. Мне вдруг стало абсолютно наплевать на всё, что происходит вокруг. Сознание очистилось от мыслей и эмоций.

Арчи! Арчи! — попытки Алисы достучаться до меня были тщетными. Я равнодушно оглядел шатёр и закрыл глаза. Сейчас, даже если бы рядом со мной умирал кто-то из близких, я бы не пошевелился.

А потом у меня резко заболела голова, мысли и эмоции вернулись так же неожиданно, как исчезли. Я недоумённо проморгался и посмотрел на свою ладонь. На тёмных, словно измаранных в копоти, кончиках пальцев, рассеивалась дымка чакры.

— Что это было?.. — пробормотал я, чувствуя страх. Холод, к которому я начал привыкать, резко усилился. У меня застучали зубы, по телу пробежали мурашки.