Это приводит к тому, что из мужской популяции вымываются более хрупкие люди, так что до сотого дня рождения доживают только те мужчины, которые обладают относительно крепким здоровьем, в то время как женщины, как правило, дольше живут, преодолевая возрастные болезни и инвалидность. Перлз называет это " обоюдоострым мечом", поскольку женщины живут дольше, но имеют более слабое здоровье. "Мужчины, как правило, находятся в лучшей форме", - сказал он. (Авторы не измеряли этот показатель, но я полагаю, что это может быть связано с тем, что у мужчин в среднем больше мышечной массы, которая в значительной степени коррелирует с продолжительностью жизни и лучшей функциональностью, как мы обсудим далее в главах, посвященных физическим упражнениям).

Но даже если на одиннадцатом десятке лет они не в такой прекрасной форме, эти люди уже прожили много дополнительных лет здоровой жизни по сравнению с остальным населением. Их продолжительность здоровья, как и продолжительность жизни, была необычайно велика. Что еще более удивительно, так это то, что группа Перлза обнаружила, что супер- и полу-супер-старики (в возрасте от 105 до 109 лет) имеют даже лучшее здоровье, чем обычные столетние старики. Это супервыжившие люди, и в этих преклонных возрастах продолжительность жизни и продолжительность здоровья практически одинаковы. Как выразились Перлз и его коллеги в статье под названием "Чем старше вы становитесь, тем здоровее вы были".

Говоря математическим языком, гены столетних людей обеспечили им сдвиг по фазе во времени - то есть вся их кривая продолжительности жизни и здоровья сдвинулась на десятилетие или два (или три!) вправо. Они не только живут дольше, но это люди, которые практически всю свою жизнь были здоровее своих сверстников и биологически моложе их. Когда им было шестьдесят, их коронарные артерии были такими же здоровыми, как у тридцатипятилетних. В восемьдесят пять лет они выглядели, чувствовали себя и функционировали так, как будто им было за шестьдесят. Они казались людьми на поколение моложе, чем возраст, указанный в их водительских правах. Именно этот эффект мы стремимся имитировать.

Вспомните понятие маргинального и бонусного десятилетия, которое мы ввели в главе 3, и график зависимости продолжительности жизни от продолжительности здоровья. Поскольку Медицина 2.0 часто затягивает продолжительность жизни в контексте низкой продолжительности здоровья, она удлиняет период заболеваемости, период болезни и инвалидности в конце жизни. Люди дольше болеют, прежде чем умереть. Их предельное десятилетие проходит в основном в качестве пациента. Когда столетние люди умирают, они, напротив, обычно (хотя и не всегда) болеют и/или становятся инвалидами гораздо меньше времени, чем люди, которые умирают на два или три десятилетия раньше. Это называется компрессией заболеваемости, и по сути означает сокращение или укорачивание периода ухудшения состояния в конце жизни и удлинение периода здоровой жизни, или healthspan.

Одна из целей "Медицины 3.0" - помочь людям жить так, как живут столетние люди, только лучше. Столетние люди не только живут дольше, но и живут дольше в более здоровом состоянии, а значит, многие из них успевают насладиться одним, или двумя, или даже тремя бонусными десятилетиями. В девяносто лет они зачастую здоровее, чем среднестатистический человек в шестьдесят. А когда наступает спад, он, как правило, непродолжителен. Это то, чего мы хотим для себя: жить дольше с хорошей функциональностью и без хронических заболеваний, а также с более коротким периодом заболеваемости в конце жизни.

Разница в том, что если большинство столетних людей, похоже, обретают долголетие и крепкое здоровье почти случайно, благодаря генам и/или удаче, то остальные должны стараться достичь этого намеренно. Это подводит нас к следующим двум вопросам: Как столетние люди откладывают или избегают хронических заболеваний? И как мы можем сделать то же самое?

-

Здесь, скорее всего, в дело вступают гены - гены долголетия, которых у большинства из нас нет, потому что мы не смогли выбрать правильных родителей. Но если мы сможем определить конкретные гены, которые дают столетним людям их преимущество, возможно, мы сможем изменить их фенотип, их эффект.

Казалось бы, это относительно простая задача: проанализируйте геномы нескольких тысяч столетних людей и посмотрите, какие отдельные гены или варианты генов встречаются среди них чаще, чем в общей популяции. Это и будут ваши гены-кандидаты. Но когда исследователи сделали это, изучив тысячи людей с помощью широкогеномных ассоциативных исследований, они оказались практически с пустыми руками. Оказалось, что эти люди имеют очень мало общего друг с другом в генетическом плане. И, возможно, их долголетие объясняется глупым везением.

Почему гены долголетия так неуловимы? И почему столетние люди вообще так редки? Все сводится к естественному отбору.

Погодите-ка, - скажете вы. Нас всю жизнь учили, что эволюция и естественный отбор неустанно оптимизируют нас на протяжении миллиарда лет, отдавая предпочтение полезным генам и устраняя вредные - выживание сильнейших и все такое. Так почему же мы все не обладаем этими генами долголетия, какими бы они ни были? Почему не все мы достаточно "приспособлены", чтобы дожить до ста лет?

Короткий ответ заключается в том, что эволюции на самом деле все равно, проживем ли мы так долго. Естественный отбор наделил нас генами, которые прекрасно работают, помогая нам развиваться, размножаться и воспитывать потомство, а также, возможно, воспитывать потомство наших потомков. Таким образом, большинство из нас могут дожить до пятого десятка лет в относительно хорошей форме. Однако после этого все начинает идти наперекосяк. Эволюционная причина этого заключается в том, что после достижения возраста размножения естественный отбор теряет свою силу. Гены, которые оказываются неблагоприятными или даже вредными в среднем возрасте и далее, не отсеиваются, потому что они уже переданы по наследству . Приведем один очевидный пример: ген (или гены), ответственный за облысение у мужчин. Когда мы молоды, наши волосы полны и великолепны, что помогает нам привлекать партнеров. Но естественному отбору совершенно безразлично, есть ли у мужчины в пятьдесят лет (или у женщины, если уж на то пошло) полная голова волос.

К счастью для меня, выпадение волос не имеет особого отношения к долголетию. Но этот общий феномен также объясняет, почему гены, которые могут предрасполагать к болезни Альцгеймера или другим заболеваниям на более поздних этапах жизни, не исчезли из нашего генофонда. Короче говоря, естественному отбору все равно, разовьется ли у нас болезнь Альцгеймера (или облысение) в старости. Это не влияет на нашу репродуктивную пригодность. К тому времени, когда появится слабоумие, мы,