Это большая разница, — отвечает он неожиданно мягко. — Юристы занялись слиянием компаний, теперь я как учредитель и генеральный директор принимаю решения. Весь положенный Владе доход поступает на ее личный счет. Она может выйти замуж за кого угодно, ее муж не будет иметь отношения к ее бизнесу. Она не сможет как твоя мать отдать мужу все, что строил ее отец и оставить своих детей без денег, понимаешь? А я теперь могу со спокойной совестью с ней развестись.

Он встряхивает меня за плечи, как будто ему важно мое понимание.

— Может Владка и не большого ума, только никто не имеет права поступить с ней как поступили с тобой. Но я не собираюсь с ней жить и строить семью.

— Я все равно понять не могу, почему бы тебе не жениться по-настоящему? Зачем тебе жениться на мне? Разве ты не хочешь нормальную семью? — говорю, облизывая губы, потому что во рту совсем пересохло. И добавляю через силу: — По любви…

— По любви? — в голосе Артема сквозит чуть ли не презрение. — Я не верю в любовь. Когда-то я любил, и ничем хорошим для меня это не закончилось.

— Тебе… изменили? — сглатываю.

— Это неважно, — он отвечает хлестко, рвано. — Измена, как оказалось, не самое страшное. Гораздо хуже то, что чем больше денег, чем выше положение, тем сложнее понять, за что тебя любят. И что любят в тебе. Тебя, твои деньги или твой статус.

— Разве тебя никогда не любили просто так? Не зная, кто ты на самом деле? — шепчу чуть дыша. Неужели он забыл?..

— Может и любили, но это не тот случай, который мне хочется вспоминать, — обрубает Артем, и я едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Обида давит в груди, я уже забыла, что может быть так больно.

Я полюбила его, когда он был обычным парнем в рабочем комбинезоне. Но я явно не заслуживаю его воспоминаний.

— Если ты согласна, мои юристы отправят тебе копию брачного договора, — Артем встает, давая понять, что разговор окончен. — Твои дети получат образование, Лена, в этом можешь не сомневаться. А ты получишь в управление любой отель из «Параллелей». Какой захочешь. Это мы еще с тобой обсудим.

— А… своих детей ты не хочешь? — понимаю, какое свинство спрашивать об этом отца моих детей, но не спросить не могу.

— Нет. Дети не должны появляться на свет просто так, потому что кому-то это нужно. Твои девочки уже есть, я им, как они утверждают, подошел. Кстати, ты не в курсе, какое я прошел испытание? — он снова наклоняется ниже, и я поспешно мотаю головой.

Если девочки ему не сказали, то и я не скажу.

— Испытание? Впервые слышу, — бормочу торопливо.

Как хорошо, что я не Пиноккио, иначе мой нос уже проткнул бы Асадова насквозь как вражеское копье.

— Тогда встретимся в отеле, когда выздоровеешь. Сделай вечером еще одну инъекцию, и если отек не спадет, обязательно покажись врачу. Мне нужна здоровая жена, — сказал Артем с усмешкой и вышел из комнаты.

А я сползаю по подушке, понимая, что теперь меня спасет только смена пола.

* * *

Отек и раздражение сошли почти полностью, и я пришла на работу. Теперь сижу в кабинете и изучаю клиники по смене пола.

Цены, конечно убийственные. Но это если в Европе. В Германии, например. И еще там нужно обоснование.

«Причина, по которой многие транссексуалы решаются на операцию по смене пола, лежит в том, что их страдание из-за тела длится годами».

Задумчиво грызу ручку. А если мои страдания длятся не годами, а всего несколько дней. Это значит, что меня не возьмут? И как быть, если страдаю я не из-за своего тела, а из-за асадовского?

Ладно, Германия все равно не подходит, слишком дорого. В Корее вполне приличные клиники, но я все еще помню антицеллюлитный патч. Не сложилась у меня с ними дружба.

В Таиланде можно уложиться в двадцать тысяч долларов, тоже недешево.

Вот в Турции по-божески, полная смена пола двенадцать с половиной тысяч долларов. Интересно, а разве может быть неполная? Это как вообще?

Листаю список врачей — одни мужчины. Это меня смущает. С другой стороны, если я сменю пол, то как раз мужчины мне подойдут больше. Так сказать, отладить процесс. Они же лучше знают, как у них там все работает…

И если с деньгами я еще могу что-то придумать, то сроки мне решительно не подходят. Даже турецкая клиника не обещает сделать все быстро, на все отводится от трех до пяти лет. А мне надо завтра. Если не сегодня.

Почему я не занялась этим вопросом сразу после родов? Не пришлось бы теперь ломать голову.

Я не собираюсь становится фиктивной женой Асадова. Но я согласна, что детям нужен отец. Смена пола могла бы стать идеальным решение проблемы. Я становлюсь отцом своих же детей, Асадов уходит в закат. Все честно. Пусть ищет себе другую фиктивную семью.

Представляю, как он входит в кабинет: «Ну что, Хелена, ты готова стать моей фиктивной женой?» А тут я. Играю мускулами и говорю басом: «Ты совсем ослеп, Асадов, какая я тебе Хелена? Я Ханс». Ну, можно еще Леонид.

Представляю шок Асадова, и это единственная радость, которая мне доступна. Потому что никакие мускулы мне не светят, пока я не сменю пол и их не накачаю.

— К тебе посетитель, — заглядывает Джена, — говорит, родственник.

Поспешно сворачиваю браузер — я пока не готова посвящать окружающих в свои планы. Тем более, что я и сама не определилась. Может, все же ограничиться банальной пластикой?

— Привет, — в открытую дверь входит Берсенев, и меня будто окатывает ледяной водой.

А говорят мысли нематериальны. Материальны, еще и как. Сразу вспоминаются и космические посылы, и запросы во Вселенную. Я не видела отчима с тех пор, как умерла мама. И вот, стоило Артему его вспомнить, он сразу появился.

Как тут не поверить в невидимую материю?

— Скучала? — Ярослав ведет себя как и раньше. Нагло и бесцеремонно. — Что ж ты как неродная, Ленка?

Он нарочно всегда называл меня Леной, в пику маме и бабушке. Знал, как мне не нравится это имя, и все равно называл. Вот и сейчас будто специально дразнит.

— Что тебе нужно? — даже не пытаюсь изображать радушие. Я ему не рада, и он вряд ли ждал чего-то другого.

— Ехал мимо, зашел поболтать. Это тебя не интересуют родные братья, а мне вот на дочек твоих посмотреть захотелось. Я рекламу с ними видел. Такие ангелочки! Ты вообще классно