Шрифт:
Закладка:
Между тем Диана и Карина, переглянувшись и не сказав друг другу ни слова, решают сделать вид, что ничего не произошло. Бен возвращается. Заметив, как сестра курит в присутствии Дианы, он взрывается:
– Пожалуйста, ради всего святого, Карина! Ты куришь, и это твое дело. Но курить рядом с беременной Дианой – это недопустимо! Не могла бы ты воздержаться?
Карина удивленно смотрит на сигарету, даже не понимая, откуда она взялась у нее в руке. Не находя места, где было бы уместно ее затушить, она поспешно уходит в туалет и, вернувшись, извиняется перед Дианой. Да, конечно, брат был прав, это недопустимо.
Неловкость ситуации спасает звонок в дверь. Доставка пиццы. Ее по дороге сюда успела заказать моя дочь. Даже если она неблагодарная и бесчувственная, горжусь ею: даже в сложных ситуациях она успевает обо всем подумать.
Карина уносит пиццу на кухню и спрашивает:
– У тебя нет вина, Бен? Бокал вина к пицце сейчас не помешал бы.
У Бена и Дианы вино бывает редко. На этот раз, по чистейшей случайности, у них как раз есть бутылка вина: ее выиграла на работе Диана.
– Мы держали ее на особый случай, – говорит Бен, ставя бутылку на стол. – Я, конечно, рассчитывал, что «особый» случай будет совсем другим, радостным… Ну да ладно.
Они усаживаются за стол. Им очень редко случается поужинать вместе, и всем становится немного легче. Карина предлагает не говорить об отце. Вместо этого она сообщает, что вот-вот заключит крупную сделку. Диана же рассказывает, какие решения сегодня принимались на деловых встречах. Она счастлива делиться происходящим на работе. Работа – это ее страсть!
Внезапно, взглянув на жену, Бен спрашивает:
– Можно мне поделиться с Кариной нашими планами по поводу квартиры?
Диана смотрит на него с огромной любовью, кивая в знак согласия. Он рассказывает свои новости сестре и постепенно расслабляется. Он начинает излучать что-то легкое, яркое. Насколько я вижу, Бен счастлив грядущими переменами.
Вдруг звонит телефон, прерывая ставшую интересной беседу. Бен берет трубку. Это звонит мать, чтобы сказать, что прилетит завтра в 11:30 рейсом «Эйр Канада». Бен уточняет, сможет ли Карина освободиться завтра к этому времени, и, получив утвердительный ответ, радостно сообщает матери, что завтра они будут встречать ее в аэропорту вместе.
Мона отмечает, что сын повеселел, и, прежде чем отключиться, советует ему пораньше лечь спать. Попрощавшись с матерью, Бен глядит на часы. Уже полночь. Карина уезжает, подтвердив, что завтра к одиннадцати будет на месте.
– 6 —
Имущество Ариссьеля
Вот Мона и в Монреале. В аэропорту ее радостно встречают наши дети. С тех пор, как она перебралась в Ванкувер, видятся они очень редко. Понятно, что от счастья они бегут ей прямо навстречу. При виде того, как горячо они обнимаются и целуются, у меня щемит сердце. Как же им хорошо там всем вместе! Меня мои дети так крепко никогда не обнимали. Вообще не могу такого припомнить… Нет, неправда. В детстве Карина обожала забираться ко мне на колени. Мне это нравилось, но всего лишь несколько мгновений: по возвращении из командировок мне было чем заняться. Кроме того, мне приходилось выяснять отношения с Моной, которая то и дело жаловалась на мое длительное отсутствие. А Бен? Он никогда не отличался нежностью. Хотя, наверное, был бы не прочь поделиться со мной своими достижениями в школе и подвигами с товарищами. Но он рассказывал так подробно, что я всегда терял нить разговора и лишался всякого интереса к его рассказам.
– Папа, ну ты же меня не слушаешь… Вот так всегда, – говорил Бен, едва сдерживая слезы.
Он быстро брал себя в руки и убегал… Боже, у меня до сих пор перед глазами его дрожащий ротик…
Он казался мне слишком эмоциональным. Я боялся, что если он будет продолжать открыто демонстрировать свою чувствительность, то люди станут его использовать. С годами наши разговоры становились все реже, а потом и вовсе прекратились.
Мона все так же красива, хотя и выглядит уставшей. Она одета в шерстяной брючный костюм цвета дубовой коры. На шее прекрасно подобранная пестрая шелковая косынка. Кажется, она выбрала эти тона, чтобы отвлечь внимание от усталости на лице. Она все еще сохранила привычку покупать качественные вещи и выбирать крой, выгодно подчеркивающий ее фигуру.
Она прибавила в весе с тех пор, как мы виделись в последний раз. Тогда она еще жила в Лавале. Она не утратила своей привлекательности, однако если она будет продолжать в том же духе… Нет, надеюсь, что не будет, для ее же блага. Мне никогда не нравились полные люди, для меня это было неприемлемо, особенно когда дело касалось женщин.
Мой сын явно со мной не согласен; он отвешивает Моне комплимент:
– А ты все хорошеешь и хорошеешь, мама. Набрала несколько килограммов, и они тебе очень даже к лицу.
К моему огромному удивлению, Мону замечание Бена вовсе не задело. Хотя в былое время она терпеть не могла, когда кто-то начинал обсуждать ее вес. Теперь, напротив, она одаривает Бена понимающей улыбкой. Моя бывшая жена рассказывает детям, что ей нужно было многое уладить в Ванкувере, чтобы уехать из города на несколько дней, и поэтому прошлой ночью она почти не спала. А еще добавляет, что, если ей придется задержаться больше, чем на неделю, ее новый супруг, наверное, прилетит к ней в Квебек. Бен забирает ее багаж, и все трое направляются к машине Карины.
Дочь уверенно ведет машину и рассказывает матери:
– Один полицейский дал мне контакты папиной домработницы, и мне удалось связаться с ней. У нее есть ключи от его квартиры, она придет около двух и впустит нас. У нас еще есть время перекусить. Мы с Беном никогда у него не были. Помнишь, когда ты ушла от него, он быстренько продал дом и купил эту квартиру. Полицейский сказал, что она огромная и красивая. Ты не знаешь, составлял ли он завещание?
Мона не имеет ни малейшего понятия, но помнит, как я когда-то говорил, что наш нотариус настаивает, чтобы я наконец решился на это. Она добавляет:
– Я никогда этим не интересовалась. Деньгами всегда заведовал отец. А раз он всегда был так щедр с нами, мне было не о чем беспокоиться!
– Такая денежная щедрость с его стороны –
